СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг.

Следовало возобновить диалог на высшем уровне лидеров СССР и США. Инициативу в этой области взял на себя Горбачев, который 24 марта обратился к американскому президенту с письмом. В нем он отмечал: «Наши страны различны по своему общественному строю, по господствующей в них идеологии. Но нам думается, что это — не причина для вражды. Каждая общественная система имеет право на жизнь, и свои преимущества она должна доказать не силой, не военным путем, а на ниве мирного соревнования с другой системой»[1922]. Горбачев предложил Рейгану встретиться лично, и полагал, что «такая встреча вовсе не обязательно должна завершиться подписанием каких-то крупных документов»[1923].

Горбачева в Белом доме хорошо еще не знали. Первая встреча высокого американского представителя, вице-президента США Дж. Буша, с ним состоялась во время похорон Черненко, в ходе которой обсуждались вопросы о переговорах в Женеве по поводу ядерных вооружений, а также Буш и Шульц (Государственный секретарь США — М. П.) затронули и вопрос о правах человека в СССР. По возвращению в США, на вопрос журналистов о том, хорошо ли для Запада то, что у Советского Союза такой лидер, как Горбачев, вице-президент дал чрезвычайно интересный ответ: «Все зависит от нас. Мы явно хотим перемен в Советском Союзе и перед нами человек, который тоже их хочет. Но как он их произведет, будет в известной мере зависеть от того, как мы будем с ними сотрудничать. Задача состоит не в том, чтобы помочь ему, а в том, чтобы, действуя в интересах США, побудить их проводить ту политику, которую мы хотим»[1924]. Заметим, что в этих словах, была сформулирована суть американской внешней политики, ее цели и задачи в отношении СССР.

Поразительным является то, что Горбачев официально еще не говорил о реформах вообще, слово «перестройка» еще даже и не произносится, но Буш из беседы с Генсеком сделал исключительно правильный и дальновидный вывод: «Перед нами человек, который хочет перемен…».

Сразу же после прихода к власти Горбачева, советско-американские отношения были омрачены инцидентом в Берлине. Здесь 24 марта 1985 г. советским часовым вблизи военного объекта был застрелен американский офицер майор Николсон. США требовали извинений и компенсации, а Советский Союз отказывался это сделать. Рейган пришел к выводу о том, что с Горбачевым будет «трудно иметь дело»[1925].

Между тем, начавшийся в Женеве первый раунд переговоров (март-апрель 1985 г.) быстро зашел в тупик — американцы категорически отказывались увязать вопрос об исследованиях в области СОИ с вопросом о сокращении ядерных вооружений. Для того, чтобы более интенсивно начать советско-американский диалог, Горбачев впервые пошел на односторонние уступки, к которым в будущем будет прибегать не однократно. «Уже в начале апреля, — пишут С. Ф. Ахромеев и Г. М. Корниенко, — благодаря решительной поддержке М. С. Горбачева было принято отвергавшееся ранее предложение о прекращении дальнейшего развертывания советских ракет СС-20»[1926]. На их дальнейшее развертывание был объявлен мораторий. Кроме того, в Советском Союзе был объявлен односторонний мораторий на испытания ядерного оружия.

В США новые шаги Горбачева были замечены. Рейган 10 июня 1985 года заявил о том, что США будут и дальше соблюдать договор ОСВ-2, срок действия которого истекал к концу 1985 года.

Свой внешнеполитический курс новый Генеральный секретарь начал со смены главы внешнеполитического ведомства. На заседании Политбюро 29 июня 1985 года, после решения вопроса о выдвижении А. А. Громыко на пост председателя Президиума Верховного Совета СССР, Горбачев неожиданно практически для всех предложил на пост министра иностранных дел СССР Э. А. Шеварднадзе. «Конечно, — пишет Д. А. Волкогонов, — как было всегда принято, с Генсеком согласились, хоть и без всякого воодушевления. То была горбачевская запевка, его заявка на возможные крупные перемены во внешней политике»[1927].