Стая

Жар, идущий из глубины, успокаивал боль. Афалины медленно дрейфовали по кругу и, казалось, чего-то ждали. Эа посмотрела вверх и увидела бледные очертания полной луны; она все еще стояла довольно высоко в предрассветном небе. Эа и раньше замечала, что луна видна даже днем, но сегодня это почему-то казалось очень важным. Мозг, затуманенный недавним побоищем и усталостью, пребывал в дремотном состоянии, но остатки адреналина все еще возбуждали нервы. Подплыл Чит, и она увидела сильно потрепанную, но еще живую ремору, прильнувшую к его горлу. Единственный оставшийся глаз мерцал, пристально глядя на нее. Эа подумала, что тварь пытается связаться с ней, и сначала резко отвернулась, но все же сострадание, свойственное всем Лонги, не позволило ей пройти мимо существа в таком плачевном состоянии. Удивительно, что она вообще уцелела. А Чит, казалось, с удовольствием катал паразита на себе, развлекаясь, как теленок, хотя за последнее время он сильно повзрослел и достиг внушительных размеров. Эа увидела его израненную спину и глубокий порез на спинном плавнике. Сын Ку, но с раной, как у Сплита. Прекрасный антураж правильного лидера.

Чит обернулся и неожиданно заговорил голосом особого тембра. Конечно, говорил прилипало.

– Освободите меня, пожалуйста! С меня довольно!

– Эа! Ты только посмотри! – На этот раз Чит говорил собственным голосом.

Эа попыталась понять, что он имеет в виду, посмотрела вниз и поразилась. Да, на это стоило посмотреть. Лучи полуденного солнца пронзали воду, создавая удивительный цветовой переход: от голубого в верхних слоях до темно-синего на глубине. Далеко внизу, на уступе, рядом с гигантскими моллюсками в разукрашенных панцирях лежало сияющее тело губана. Эа смотрела на дивную рыбу с огромной горбатой головой, большими добрыми глазами, обведенными бирюзовым кружевным узором. Она никогда не видела такой красивой рыбы – так мог бы выглядеть цветущий риф. Длинные плавники Губана оставляли золотистый след на черной скале, и хотя его тело не шевелилось, жабры все еще двигались.

– Пожалуйста, – умолял прилипало. Чит и Эа знали, что он тоже увидел внизу великолепную рыбу. – Я не хочу больше! Отпустите меня. Там внизу это красивое, я смогу добраться до него. Пожалуйста! Не надо больше никаких дельфинов! Я больше не буду, обещаю…

– Иди, – довольно равнодушно свистнул Чит.

Прилипало отлепился от Чита и кое-как поплыл вниз, к большому губану, простертому на скале. Однако ниже вода показалась паразиту слишком горячей. Прилипало отшатнулся, странно изогнулся и попытался снова продвинуться в глубину. С каждым разом движения его становились все медленнее и неувереннее.

Эа удивленно смотрела на Чита.

– Ты что, все это время не отпускал его?

– Ну, я учился у него. Но после игр, когда нас побили и бросили, он начал нести такую чушь…

Они смотрели вниз на ремору, как она пытается спуститься к Губану, – и тут она беспорядочно затрепыхалась, повернулась на бок и безвольно поплыла куда-то в сторону. Ее тело зацепилось за стену конуса, затем его подхватило течением, понесло, и оно скоро пропало из вида. Эа присмотрелась и заметила, как жабры губана движутся все медленнее и наконец замирают. И без того красивое тело после смерти стало еще ярче. Голос Чита отвлек ее.

– Мы не можем здесь оставаться, – объявил он, и его голос, звучавший удивительно уверенно и властно, привлек всеобщее внимание. – Если Эа согласится, мы попытаемся найти родную воду Лонги.

Вот уж этого Эа никак не ожидала. Она же не делилась своими мыслями с Читом, но он каким-то образом угадал их.

– Да, мы попробуем, – щелкнула она на языке афалин.

Стая совсем ослабела, а ведь впереди бескрайние просторы. Многие ранены, и все голодны. Охотиться тяжело, а если они попадут в Море Тамаса, силы понадобятся. Путешествие будет нелегким. И ее любимый ушел… Но был способ, и теперь она его знала. Надо только поверить, и чтобы стая поверила. Эа оглядела растерянных и испуганных афалин. Чит ходил кругами, собирая народ, он ласково прикасался к спинам, говорил на всеобщем языке, переходил на безмолвную речь, и те, кто оставался за ним, уже принадлежали ему душой и телом. Они верили ему, как некогда его отцу. Все. Самцы и самки, молодые и пожилые, здоровые и раненые, даже немногие совсем старые самки, которым удалось выбраться. Чувство, зародившееся в них, передалось Эа, такое знакомое, но такое неуместное у афалин, – и все-таки это происходило! От Чита исходила энергия, подобная той, что ощущала Эа после Исповеди. Афалинам Исповедь была незнакома, но вот же – теперь они терлись друг о друга и делились горем и болью, утешая и ободряя друг друга, впуская в свои разбитые сердца любовь.

«Посмотри вверх, Эа». Мысль прозвучала в голове голосом матери. Эа подняла глаза и увидела бледный призрак полной луны. «Нерестовая Луна длится две ночи. Вы всё еще можете это сделать».