Стая

– Никогда. – Деви встала перед своим господином, и Эа увидела многочисленные раны, покрывавшие ее тело. – Твоя верная Деви остается с тобой.

– Пожалуйста! – Чит закружился перед ними, пытаясь заставить родителей двигаться.

– Мой сын, – свистнул владыка Ку, обращаясь к Читу так почтительно, как никогда раньше. – Защити наш народ. Иди с ними, ты им нужен.

– Иди, милый, – щелкнула Деви и прибавила его детское имя, которое знали только они двое. – ИДИ!

Чит отвернулся от родителей, быстро нагнал Эа и подтолкнул ее вперед, к бреши между лодками.

Эа не нужны были ни глаза, ни сонар в кровавом гуле воды; ее сердце нашло Гугла, когда он тонул в облаке собственной крови. Его хвост был почти перерублен винтом, но он все еще удерживал лодку. Он почувствовал, как она прижалась к нему, услышал ее сердцебиение. Она еще может уйти.

– Я ждал, – сказал он.

– Иди домой, – ответила Эа. Она дождалась последнего удара его большого сердца. А потом ушла.

Вода у нее за спиной была красной.

34 Исход II

Течение принесло остатки стаи афалин к вулканическим конусам. У них больше не было вожака, но Чит нашел в себе силы собрать ошеломленных сородичей и направлять по течению, не позволяя отставать. Эа плыла, пытаясь доказать самой себе, что Гугл с ней, несмотря на то что она прекрасно помнила последний удар его сердца. Когда это произошло, ее кровь взбунтовалась и подняла такой рев в гидролокаторе, словно она боролась с бурей. Вокруг нее собрались самки, они тоже нуждались в утешении, и она, отложив собственное горе, делилась с ними близостью. Самки привычно держали телят вместе. С ними шли несколько самцов. Они плыли молча.

Все держались близко к поверхности. Время от времени кто-то стонал или вскрикивал от боли, но не было никакой возможности остановиться, отдохнуть, заживить раны, это привело бы только к новым бедам. Токи серы в воде обжигали кожу, и это казалось правильным. Поэтому они позволяли течению нести их все ближе к черным пикам.

Глубоко, на полпути к жерлу, Губан почувствовал их приближение. Водный небосвод потемнел, в воде возникли легкие завихрения и заставили в очередной раз измениться его огромное красочное тело. Его дух танцевал и порхал, готовый оставить бренную оболочку, но Губан пребывал в безмятежном блаженстве. Краем своего нового просторного разума он отметил странную тишину этой стаи – вот уж совсем не похоже на афалин! Даже фугу на своей площадке удивились, завидев такое количество молчаливых афалин у себя над головами. От движения множества тел их замечательные мандалы разметало и унесло куда-то, но в них уже не было нужды. Все три фугу теперь жили вместе.

Дельфины отдыхали, медленно кружась над вершинами конусов. О еде не думал никто. Теплая сернистая вода жерла обожгла и очистила их раны. Один за другим они проходили через особое место чуть ниже поверхности; они чувствовали: так надо. Они попытались извернуться и многие вскрикнули от боли – раны на шкуре давали о себе знать. Некоторые самцы – в основном храбрые воины – поранили глаза, когда врезались в лодки. Такую боль вынести было трудно. Эа впервые осмотрела себя там, где могла. Рваные раны на голове она могла лишь ощущать. Шрамы покрывали почти все тело, и она подумала, что, если когда-нибудь найдет дорогу домой, народ Лонги окутает ее любовью. И тогда она расскажет им, как страдали афалины, как морские демоны и их нечистоты выгнали их из дома, напугали и сделали жестокими; она убедит своих соотечественников, что надо понять и простить афалин. Эа будет умолять их, пока не уверится, что афалины прощены, потому что теперь и она поняла, что значит жить в таких жутких условиях.

Вот такой план. Теплое течение мягко кружило ее над вершинами черных пиков. Она вдруг подумала: а может, афалины пойдут с ней? А если не пойдут, она пойдет одна. У нее на глазах умер возлюбленный, она видела чудовищные вещи. Чем еще могли испугать ее просторы океана? Эа слышала, как афалины снова начинают переговариваться, тихо и бессмысленно, просто чтобы все знали, что они здесь, что они живы. Внезапно она поняла, что в стойбище афалины шумели с той же целью, с которой Лонги прикасались друг к другу, – они просто давали знать всем, что живы, что остаются на связи.