Стая

— Да, о них самых. — Перелистываю страницу. — Ему не удалось поймать ни одного.

— Почему вы не убили Вудсена, когда обращались в оборотней?

— Не хватало сил, — тихо поясняю я и пожимаю плечами. — От голода и боли многие сходили с ума. Некоторые не могли двигаться. Об обращениях и речи не шло, организм был измотан. Охрана у Вудсена была превосходная, он вооружал их серебряными патронами.

— Вас и правда можно убить серебром?

— Нет, но ходили слухи о более мощных разработках. По словам Вудсена, одна такая волшебная пулька могла уложить меня на лопатки и убить минуты за три. Не знаю, нашел он способ их изготавливать или нет. Интересоваться у самого Вудсена желания тоже не было. Сама понимаешь, на ком бы ее проверили в случае успеха.

— Прости, — сдавленно откликается девушка.

— Все нормально. Мне продолжать?

Эстер кивает.

— День и ночь я разыскиваю образец так называемого вампира, однако мои наемники сбиваются с ног. Расходники ликантропов перестают радовать, они оказались гораздо умнее лесных животных, которыми я их считал. Из клиники не раз затевался побег, организованный образцом номер тринадцать. Самый отвратительный, мерзкий и доказывающий, что убийство — это то, что течет по венам низшего существа. Очень приятно, Вудсен.

— Приятно? — Девушка непонимающе вскидывает брови. — Ты о чем?

— Образец номер тринадцать — это я.

— Ого…

— Дальше он пишет про то, что хочет позаимствовать антитела из крови низшего существа для создания будущей вакцины от оспы. — Я фыркаю. — Но это же бред, он никогда этим не занимался! Господи, сколько еще народится на этой планете врачей, которые будут прикрываться исследованиями и мучить всех, до кого дотянутся?

Пролистываю дневник до самого конца и останавливаюсь на записях, сделанных перед самой смертью.

— Вот, это уже интересно. Не все коллеги одинаково поддерживают меня. Если бы можно было выразить всю ненависть к гребанной вирусологичке из отделения сирых с оспой, я бы исчиркал все страницы. Это чертова Вальтерия Рихтенгоф, чьи исследования я хотел бы забрать с холодного трупа. Мне неизвестно, где она получила блестящее образование, но свой авторитет я подрывать не позволю. Уже который месяц она добивается успешного финансирования своего лазарета и тайно помогает низшим бежать или выживать в лабораторных условиях. И откуда она пронюхала про мои эксперименты?! Не уверен, но могу догадываться, кто выводит из строя мои газовые камеры. В прошлый раз загорелось восточное крыло со всеми камерами разом, а моих людей в это время кто-то запер в подвале. Потом каким-то образом в камеры низших попала свежая еда и медикаменты. Это продлило жизнь многим образцам, сорвав несколько важных экспериментов и нарушив регламент. Никогда не поверю, что кому-то есть до них дело, но я уверен, что во всем виновата эта чертова лепила. Сплю за закрытой дверью, но каждый раз слышу чьи-то шаги в коридоре. Если бы не охрана, она бы давно со мной покончила, и это никакая не паранойя. Сместить ее с должности не представляется возможным, а значит я обязан убить ее, если появится шанс. Господи, с каждой строчкой люблю ее все сильнее и сильнее, могу и лопнуть, я ведь не знал, что… Ой.

— Не волнуйся, я никому не скажу.

— Ей главное не говори. — Хмурюсь, смущенный своей внезапной искренностью.

— Она так переживала за вас, рисковала собой. — Эстер умиленно улыбается. — Откуда она узнала?

— Это же Рихтенгоф. Она всегда все знает.

— Это точно! — Девушка кивает на дневник. — Что там еще?

— Все это время ответы были у меня под носом. Лазарет, который я считал закрытым, оказался наполненным врагами. Рихтенгоф бежала с образцом номер тринадцать, остальные немногие выжившие также смогли воспользоваться паникой. Тринадцатый и чертова Рихтенгоф — оба низшие существа, состоящие в сговоре. Причем вирусолог оказывается на целую ступень эволюции выше. Это вампир, которого я так долго выискивал по всему материку. Ценнейший образец в ее безвозвратно утерян. Все пропало.

Эстер злобно ухмыляется.

— На этом его песня была спета? — спрашивает она.

— Ага. — Я перелистываю пустые страницы дневника, убеждаясь, что это конец. — Прости, прощай, доктор. Ходят слухи, что его кто-то скинул с крыши. Санитары, наверное. Или сам.

Отшвыриваю дневник обратно в сейф и потираю уставшие глаза. Сердце колотится о ребра как сумасшедшее, дыхание сбивается, на лбу выступает холодная испарина.

— Бруно.

— А?! — Отнимаю руки от лица слишком резко. — Что?

— Пойдем домой. — Эстер тянется ко мне и мягко берет за руку. — Тебе нужно отдохнуть.

Тупо киваю, не в силах ничего ответить. Я безумно благодарен за то, что она сейчас со мной.

Одному этот груз было бы нести гораздо тяжелее.

7 (Морбатор, начало XX века)

— То есть смерти ты не боишься? — Вальтерия прищуривается и барабанит по тугому натяжению каната, за который стул привязан к крыше. — Новая философия или просто стальные нервы?