Стая

— За что?

— За аспирин и за… — Мои глаза наполняются слезами, поэтому приходится быстро отвернуться. — Ты спасла мне жизнь. Вытащила из лечебницы. Не дала умереть.

Вал молчит, но я спиной чувствую, как она улыбается. Ее хорошее настроение — явление такое же редкое, как и солнечное затмение.

— И спасибо, что не дала мне сгнить от одиночества, — с трудом заканчиваю я, закрывая глаза.

— И тебе спасибо, Бруно Джексон. — Она осторожно обнимает меня со спины, ее дыхание щекочет шею, запуская целую волну мурашек по позвоночнику. — За то же самое.

Выстрел из прошлого

1

— Вернемся к традициям жизни на открытом воздухе! Какие страшные истории вы знаете, ребятишки? — Байрон подбрасывает еще веток в костер. Над пламенем проносится сноп ярких искр. — Природа вокруг нас уже есть. Чем не повод вспомнить молодость возле открытого огня?

Рихтенгоф тяжело вздыхает и устало подпирает голову рукой.

— Когда Вальтерия была молодой, огонь еще не изобрели, — хихикаю я, но вампир не обращает на меня никакого внимания, продолжая безразлично смотреть в костер. Эстер бледнеет.

— Если Бруно сейчас вспомнит свою молодость, то я неделю не засну. — Она плотнее кутается в плед, который принесла с собой из хижины.

— Не пугай людей. — Я смеюсь. — Возле костра принято рассказывать что-то такое, что…

— Я не ношу нижнее белье.

Рихтенгоф говорит это настолько безразличным голосом, что сначала повисает секундная пауза, а потом все заливаются громким хохотом.

— Золотко, а ты уверена, что это страшная история? — Байрон снова коротко хохочет и подмигивает. — Звучит очень обольстительно.

— Какое обольстительно?! Какое золотко?! Не забывай, в какую сторону флиртуешь, я тебя старше на полтысячи лет.

Байрон краснеет, а Эстер смеется.

— Слушай, почему нет? — спрашиваю я, поворачиваясь к Рихтенгоф. — Это же удобно!

— Ты в своем уме? — Она прокашливается. — Когда я пришла к людям, то еле привыкла к тому, что тело постоянно должно быть чем-то покрыто. Про нижнее белье даже говорить не хочу.

— Гийом вроде бы не ходит голый…

— Жаль, — как бы невзначай вздыхает Эстер, явно вспоминая не только его сапфировые глаза.

— Ходил. — Вал отмахивается. — Они все ходили. И много ли изменилось с тем, что они где-то нашли эти отвратительные шелковые накидки, которые с одним порывом ветра взлетают к ушам?

— Тогда почему костюмы и рубашки? — не унимаюсь я. — Разве кроссовки и футболки…

— В мое время я была благодарна туфлям и брюкам, начала их носить еще до того, как первая девушка села верхом на лошадь, — перебивает вампир. — Мне больше ничего не нужно, благодарю.

Какое-то время мы сидим, молча глядя на танец искр над костром.

— А мы с родителями и братьями ходили к реке, — весело и громко говорит Байрон, перепугав всех своей неожиданно начавшейся историей. — Разбивали палатки, готовили на открытом огне. Потом, когда мама и папа уходили, мы с парнями рассказывали друг другу страшилки.

Эстер улыбается.

— Интересно, чем можно напугать вампира? — Она слегка наклоняет голову. — Рассказами об осиновых кольях и чесноке? Это страшно?

— Страшно — это Бруно, разливающийся песнями Уитни Хьюстон. — Вальтерия снова безразлично смотрит в костер.

— Это была всего лишь распевка! — громко возражаю я.

— Больше похоже на агонию.

— Отстань. Не хочу больше с тобой сидеть.

— И воздухом моим не дыши.

— И не буду. — Стараюсь не рассмеяться, краем глаза замечаю, что Рихтенгоф тоже ухмыляется.

— Мечтаю поймать букет на вашей свадьбе, — выдыхает Эстер и тут же осекается, встретившись с нашими недоуменными взглядами. — Простите, не удержалась…

— С ними всегда очень весело, — отзывается Байрон. — Терри, подай, пожалуйста, палку.

Мальчик протягивает охотнику длинный прут, и Хэлл принимается ворошить поленья в костре. Еще один сноп ярких искр взлетает в воздух, оранжевым всплеском рассыпаясь в синем полумраке.

— Так мы будем рассказывать страшилки? — спрашивает Терри. В его глазках загорается интерес.

— Конечно, братец. — Я подмигиваю мальчишке и поворачиваюсь к Хэллу. — Байрон больше всех рвался, он и начнет.

Охотник поправляет белую борцовку и почесывает подбородок массивной рукой.

— Что б вам такого рассказать… — Он усмехается. — Ага, знаю кое-что. Мы как-то раз с братом пошли на рыбалку. Сидели у реки, держали удочки, болтали себе, никого не трогали. Вдруг… на другой стороне озера появилась фигура. Худющая такая, белесая! Мы сначала не догадались, кто это. Потом присмотрелись — длинное платье, волосы до пояса. Утром у отца узнали, что на реке была утопленница, и это, кажись, она самая и была.

— Самое настоящее привидение? — удивленно спрашивает Терри.

— Я тебе клянусь! — горячо восклицает Байрон. — Мы перетрухали, больше туда рыбачить не ходили.

— Бояться нужно не мертвых, а живых, — говорит Вальтерия. — Бестелесная оболочка — это последнее, что должно пугать вас в мире, где водятся изуверы и психопаты.

— А ты хоть раз видела привидение? — спрашивает Хэлл.

— Ни разу.

— За все годы…

— Ни разу, Байрон.

— А я вот видел. — Поворачиваюсь к вампиру. — Помнишь те развалины крепости?

— Помню.