Сталь и камень

Сжав ее руку, я кивнул. Несмотря на неопределенность будущего, я верил в нас.

Дверь моей камеры со скрежетом открылась, резкий звук рикошетом разнесся по тусклому коридору. Но стражники не явились. Значит, никто не помешает нашему побегу.

Я вышел из камеры, и меня охватил жалкий хор мучительных криков о помощи.

– Сюда! – Я мягко, но уверенно подтолкнул Элоиз, указывая путь к свободе.

Но она медлила. Ее глаза наполнила неуверенность, когда она посмотрела на изможденных заключенных.

– Элоиз? – Я снова подтолкнул ее, охваченный беспокойством.

Девушка попятилась, разбив мои надежды вдребезги. Я беспомощно наблюдал, как она с мрачной целеустремленностью перемещается от камеры к камере, отпирая все двери и освобождая каждое мифическое существо, запертое в этом ужасном подземелье.

Сердце бешено забилось у меня в груди, когда вокруг меня разгорелся настоящий бедлам. Заключенные – прежде послушные – теперь, обретя свободу, отчаянно вопили. Воздух был пропитан запахами страха и бунта.

– Элоиз, что ты делаешь? – едва слышно прошептал я на фоне общего гвалта.

Девушка повернулась ко мне, и в ее глазах вспыхнула убежденность.

– Они не заслуживают, чтобы их держали в клетках, как животных, – яростно заявила она. – Никто этого не заслуживает.

– Но они опасны! – возразил я, посмотрев на настороженного минотавра, который не сводил с нас пристального взгляда.

Элоиз успокаивающе коснулась моей руки.

– Только потому что их пленили, – мягко сказала она. – Они вытерпели достаточно мучений. Пришло время проявить к ним милосердие.

Я сомневался, разрываясь между жаждой свободы и страхом перед хаосом, который могли устроить эти существа.

– Это не входило в наш план! – расстроенно простонал я.

Элоиз перевела взгляд на минотавра, мышцы которого перекатывались под бронзовой плотью.

– План всегда был таким, – пылко возразила она. – Я говорила тебе, Филлип, мы все выберемся отсюда. Хаос – наш единственный выход.

Я хотел поспорить, запротестовать, что наши шансы на спасение теперь стали еще меньше, но решимость Элоиз была железной – ее было не переубедить. Я испустил полный смирения вздох и кивнул.

Заключенные с благоговением следили за нами, пока Элоиз освобождала существ, давно смирившихся со своими оковами, – сатиров, гарпий, кентавров и многих других. Чьи-то пальцы робко коснулись ее кожи, словно в попытке убедиться, что этот сон стал реальностью.

Звенели ключи, со стоном открывались двери. С каждой открытой камерой Элоиз дарила не только свободу, но и проблеск давно отнятой надежды. При виде нарастающего хаоса меня охватило дурное предчувствие. Но еще больше я восхищался этой удивительной девушкой, которая нашла свет в такой тьме.

Там, где я колебался, Элоиз шла вперед, движимая состраданием, и не обращала внимания на риск. Она пробудила что-то в этих несчастных существах – и во мне. Возможно, она была права… Возможно, настоящие перемены достигаются не робкими шагами, а смелыми прыжками в неизвестность.

Впереди сияла позолоченная камера, непохожая на остальные: золотой плющ обвивал ее решетку. Я вздрогнул, узнав виноградные лозы, которые когда-то опутывали нимфу Минту. Внутри слабо шевельнулась чья-то фигура.

– Элоиз, – тихо предупредил я.

Потрясенная, она обернулась.

– Филлип… – выдохнула девушка, протянув руку к заключенной. Лунный свет осветил заплаканную женщину, скорчившуюся внутри. Меня пронзила жалость: страдать в такой тюрьме было судьбой более жестокой, чем смерть.

Элоиз отперла скрежещущие ворота. Женщина медленно подняла голову, и недоверие мелькнуло на ее осунувшемся лице.

– Принц Филлип? – прохрипела она, узнав меня.

Мои глаза защипало от слез.

– Деметра, – с надрывом выдавил я. В камере была падшая богиня, которую я когда-то боготворил, теперь скованная безжалостной судьбой.

Элоиз приблизилась, и глаза Деметры заблестели от слез.

– Аид проклял вас, лишил силы, – изумленно прошептала Элоиз.

Не в силах выразить словами свое облегчение, богиня просто кивнула. Пальцы Деметры прижались к горлу: она не знала, сможет ли снова говорить.

– Меня заставили замолчать, – выдавила она. – Все это время я не могла предупредить вас.

Я встретил ее затравленный взгляд с мягкой уверенностью.

– В этом нет твоей вины. Мы здесь и освободим тебя.

Мы взяли ее за руки и подняли с пола. Деметра обмякла, ее тело дрожало от унижения, которое, казалось, проникало сквозь наши ладони. Ее взгляд был тусклым и отстраненным: она больше не была тем божеством, которое высекало историю в камне. Перед нами была древняя богиня, уставшая за годы сражений.

– Спасибо, – выдавила Деметра сквозь слезы.

Печальная улыбка Элоиз говорила, что это меньшее, что мы могли для нее сделать.

– Не нужно благодарности, – мягко ответила она. – Теперь идите. – Мы смотрели, как богиня исчезает в темном коридоре, и наша решимость лишь крепла.

Наконец мы подошли к камере с минотавром. Ярость кипела в его диких глазах, раздувающиеся ноздри вдыхали наши запахи. Воздух сгустился, и существо настороженно посмотрело на нас.

Держа ключ наготове, Элоиз колебалась, раздираемая противоречивыми чувствами.