Сталь Императора

— Вы правильно позволили себе, Алексей Николаевич, — подбодрил Крылова император. — Смелость — это то, что просто обязан позволять себе каждый нормальный мужчина, особенно с погонами на плечах. Вашу идею проектировать и производить дальномеры самостоятельно полностью поддерживаю и даже больше — предлагаю создать Государственный оптический институт (**), объединяющий под одной крышей научные исследования, разработки и внедрение оптического стекла, а также производство оптических приборов. Руководить им будет Норберт Болеславович Завадский, недавно возглавивший оптико-механическую и часовую школу имени цесаревича Николая в Санкт-Петербурге. Господин Петухов уже закупил специальное оборудование и строит завод по производству оптического стекла. В Йене, у господ Фридрих Шотта и Эрнста уже стажируются наши специалисты. Вам же я предлагаю немедленно составить подробный перечень того, что необходимо для сборки экспериментального отечественного дальномера с удлиненной базой. Пока нет своих комплектующих — будем пробовать собирать из иностранных. И не бояться! Тем более, что флоту нужны не только дальномеры. Не так ли, господа подводники?

По смыслу слов все поняли, что речь идёт о новой комиссии по проектированию подводных лодок и заулыбались. Мало кто в начале ХХ века воспринимал всерьёз эти хрупкие скорлупки непонятного предназначения и сомнительной боевой эффективности. Одни высказывали мнение, что лодка под водой ничего не видит или видит очень мало и поэтому должна атаковать корабли противника «ощупью», выпуская свои торпеды вслепую и не имея никаких шансов попасть в цель. Другие, привыкшие к комфорту кают надводных кораблей, утверждали, что подводные лодки вообще не могут быть боевыми единицами. Даже энтузиаст развития нового подводного флота контр-адмирал Витгефт, и тот признавался что подлодки — это больше психологическое, чем реальное оружие. В январе 1900 он писал:

«Вопрос о подводных лодках в настоящее время настолько подвинулся вперед, к кратчайшему его решению, что уже обращает на себя внимание всех флотов. Не давая еще вполне удовлетворительного решения в боевом отношении, подводная лодка, однако, является уже оружием, производящим сильное нравственное влияние на противника, раз он знает, что такое оружие имеется против него.»

То, что написал Витгефт, было почти комплиментом. Другие высокие чины в адмиралтействе как в России, так и в Европе оценивали возможности подводных лодок обидно — уничижительно. Впрочем, императора это вполне устраивало. Пусть иностранцы так думают как можно дольше, чтобы отставание получилось более значительным. Долгие недели, проведенные после окончания Второй мировой войны над изучением лучших образцов трофейной техники, материализовались в достаточно подробное описание подлодки «Зеехунд» («Тюлень»). Их производство вполне можно было наладить даже на существующей материально-технической базе начала ХХ века. Этой бы малышке достойный двигатель! С двумя торпедами на простейшей внешней подвеске и с экипажем всего в два человека «Тюлень» как нельзя лучше подходил для решения задач, стоящих перед нарождающимся классом боевых кораблей — эксперименты-испытания-обучение. Мини-подлодка легко транспортировалась по железной дороге и также легко собиралась и маскировалась. Однако, чтобы стать грозной силой, ей, больше чем надводным кораблям, необходимы были глаза, уши и навигационные приборы, поэтому вся троица конструкторов — Бубнов-Беклемишев-Горюнов дружно кивнули и вопросительно уставились на своего монарха.

— Кроме дальномеров флоту нужны оптические прицелы и перископы! — уверенно продолжал император. — Идеально, если последние могут быть объединены с дальномерами, иметь 5-10 кратное приближение, чтобы вести круговой обзор, и быть максимально защищены от механического воздействия, насколько это возможно. Вот видите, Алексей Николаевич, какую нужную и важную тему вы затронули. Нам обязательно надо развивать собственную школу и делать её лучшей в мире. Мы должны научиться делать всё сами — металл, стекло, корабли, пушки, дальномеры, перископы и прочее, прочее, прочее… Кстати, о прочем…

Произнося последние слова, император нашёл глазами солидного господина в цивильном костюме, впервые присутствовавшем на таком мероприятии и явно чувствовавшем себя не в своей тарелке.