Сталь Императора

— А кто тебе сказал, что он нормальный? Нормальные не убивают незнакомых людей ради загадочного светлого будущего. Это девианты, бесы с изменившимся сознанием. У них в голове застряла какая-то утопическая картинка и они считают себя вправе уничтожать людей с видением, отличающимся от их собственного. Но даже бесы могут быть полезны, если уметь ими пользоваться. Ситуативные попутчики идеально подходят для того, чтобы, как заявляют сами революционеры, «весь мир насилия разрушить до основания, а затем…». Ну что ты мнёшься? Спрашивай, не сопи!

— Я никогда не интересовался, вы нас учили не задавать лишних вопросов, но меня всегда волновало, а что будет затем? Наша фамилия — это жалкие осколки былого влияния, остатки роскоши. Как Вы собираетесь решать проблему власти после отстранения узурпатора?

— Ты взрослеешь, Жорж! Я ждал этого вопроса и готовился. Но для начала вспомни, каким образом на русском престоле оказались Романовы — самая никчемная и забитая фамилия, в буквальном смысле слова. Годунов извел весь их род, а последнего — Федора — постриг в монахи под именем Филарет, что лишало его прав на корону. На Российский престол претендовали гораздо более знатные и влиятельные Голицыны, Черкасские, Пронские, Трубецкие, даже Пожарский в грамотах ярославского Земского совета подписывался десятым, уступая первенство более родовитым. А был ведь еще и шведский король Густав, да и польские Сигизмунд с Владиславом никуда не исчезли. И вот неожиданно все эти могущественные силы расступаются, чтобы дать дорогу внучатому племяннику последнего царя — седьмая вода на киселе — совсем ребенку, никому не известному, не обладающему и тысячной долей влияния тех, кого он так быстро отодвинул от престола.

— Не томите, Ваше сиятельство!

— Романовы — это гениальная операция иезуитов, точнее — их финансистов Сакетти и Барберини. Когда военная авантюра иезуитского генерала Аквилы закончилась неудачей и «тушинский престол» прекратил своё существование, банкиры взяли дело в свои руки и… «осёл, гружёный золотом», открыл ворота крепости быстрее, чем осаждавшее её войско.

— Не хотите ли вы сказать, дядюшка, что нас поддерживают иезуиты?

— Каждому овощу своё время. Сейчас пришла пора других ослов и другого золота. Ставки только выросли. Видишь этот подсвечник, мой мальчик? Когда встретишь человека с такой же печатью, знай — это один из тех, кто может нам помочь. Но не обольщайся. Они тщатся использовать нас также, как мы хотим использовать их. Игра эта сложная и опасная. А сейчас вернёмся к нашим делам. Террор — дело серьёзное, оно не терпит суеты и спешки. Надеюсь, мундир для исполнителя готов.

Глава 23 Русский дредноут. Муки творчества

Прошу прощения, версия пиратская, то есть выложена без одобрения редактора. Возможны изменения в процессе

Император остановился перед входом в вагон-столовую, переоборудованную в походный штаб и прислушался — спор за дверями был в самом разгаре:

— А я настаиваю на том, что именно никчёмные! Судите сами: погонные шестидюймовки имеют категорически недостаточные углы обстрела и возвышения. На крейсерах, к тому же, они ничем не защищены. То же самое касается противоминной артиллерии, особенно нижнего яруса! Ни одна из этих пушек не нанесёт серьёзных повреждений хорошо бронированному противнику. Более того, при серьезном волнении на море они попросту не смогут вести огонь. Казематы будет заливать уже при качке в три — четыре балла. Количество пушек совсем не означает качество огня…

— Господа офицеры!

— Прошу Вас, не отвлекайтесь на меня, продолжайте, — махнул рукой император, призывая к возобновлению разговора, — а мы присядем, послушаем умных людей.

Причиной горячей дискуссии был главный корабельный инженер Санкт-Петербургского порта Дмитрий Васильевич Скворцов. Орлиный нос, чёрные глаза и такая же темная бурная растительность на лице делали его похожим на цыгана, случайно надевшего форму морского офицера. Цыганской — горячей, бунтарской, не признающей авторитетов, была и натура Дмитрия Васильевича, уроженца Санкт-Петербурга из семьи придворных служителей. Это именно он, опередив на пять лет «наших западных партнеров», разработал по заказу великого князя Александра Михайловича «русский дредноут» с единой артиллерией главного калибра — 10 пушек аж в пяти двухорудийных башнях. Проект был положен под сукно с потрясающей формулировкой: «За границей такое не делают, стало быть и нам не надо…»