Сталь Императора

Когда Бологое было уже видно по частым столбам дыма над печными трубами, на длинном пологом повороте поезд как будто ткнулся в невидимую стену, громыхнул сцепками, дернулся вбок, видно, пытаясь объехать внезапное препятствие, заскрежетал всеми своими железками, и медленно, нехотя начал заваливаться на бок. Срыв своим зеленым телом солидные придорожные сугробы, состав застыл, свернутый вокруг своей оси, как лента Мёбиуса, в центре которой неестественно скособочился фельдъегерский вагон, перевозивший отчёт ревизоров

Нечволодов очнулся от энергичных частых шлепков по щекам. Бравый хорунжий, начальник приданной ему охраны, с которым они уже успели подружиться за эту недолгую дорогу, настойчиво приводил его в чувство.

— Александр Дмитриевич! Александр Дмитриевич! — энергично тряс его казак, — ну же! Уходить надоть!

— А? Что? Доложить о потерях! — на автомате прохрипел капитан, старательно тараща глаза, чтобы картинка не двоилась.

— Крушение… Полагаю, что подстроенное…У нас двое раненых, один погибший… Сейчас, наверно, уже больше… — скороговоркой отвечал хорунжий, оставив в покое щёки Нечволодова и торопливо набивая барабан револьвера. — Потом появились эти… Со стороны Москвы, искали вас и ваши бумаги. Знали, где вы едете, начали палить по окнам… Ну мы им в ответ троих побили, двое ушли… Мы вас вытащили да к деревне поволокли, а они возвернулись с подмогой… Идти Вам надо к станции, пока мы тут отбиваемся, — только сейчас, сквозь отчаянный звон в ушах капитан услышал знакомый треск выстрелов. — Сможете?

Опершись о руку хорунжего, Нечволодов рывком поднялся, земля качнулась, тошнотворный комок подкатил к горлу и ударил в нос.

— Вместе отобьемся!

— Не можно, — нахмурился хорунжий, — имею строгий приказ доставить вас в целости, даже ценой…, — он запнулся. — Одним словом, Александр Дмитриевич, за нас не переживайте, мы люди привычные. А Вы давайте, поспешайте. Может, дойдёте… Тогда помощь какая поспеет… Тут же раненых и побитых страсть как много, особенно в третьем классе…

Всучив Нечволодову саквояж с документами, хорунжий осторожно подтолкнул его в спину, а сам потрусил в сторону лежащего на боку паровоза. Из его покореженных котлов извергался пар, создавая естественную маскировочную завесу. Перехватив одной рукой половчее сумку, а другой — нащупывая в кармане штатный наган, капитан заковылял в сторону станции, поминутно оглядываясь на место крушения и тревожно озираясь по сторонам. Богатый на снегопады январь перелицевал ландшафт местности, превратив её в ледяную пустыню. Постоянно очищаемая железная дорога оказалась в снежном тоннеле, а вокруг лежала белая целина. Ступив на нее, можно было провалиться по пояс, а то и с головой.

— Ничего-ничего, — скрипнул зубами Нечволодов, — бывало и похуже.

Хотя, что кривить душой, так плохо ещё не было никогда. Как бы в подтверждение этого, где-то сбоку раздалось бойкое гиканье, и капитан, забравшись на снежный валун, увидел всадников числом не менее десятка, огибающих огрызающийся огнём поезд и яростно погоняющих лошадок, вязнущих в глубоком снегу.

— Заметили, черти, — обреченно простонал офицер, спрыгивая с валуна и оглядывая ровный, как стрела, снежный тоннель в поисках хоть какой-то мало-мальски приемлемой огневой позиции, — ну хоть чуть-чуть вперед пройти, может успею где сховаться… До станции версты две. Им по целине — все три будет… Идут медленно, но это пока не выскочат на полотно, а как случится, там уже никакого соревнования в беге не получится. Хоть как-то задержать…

Нечволодов вытащил из саквояжа бумаги, старательно запихал их за пазуху, а опустевшую сумку демонстративно оставил на путях — хоть полминуты выиграть. Сам же, не оглядываясь, припустил со всех ног к спасительным дымам такой желанной деревни.

Впереди уже виднелся семафор и за поворотом угадывались станционные домики, но, задыхающийся от спурта по трескучему морозу, он понял — не уйти. Топот копыт за спиной слышен был всё отчетливее. Всадники уже не погоняли лошадей гиканьем — ясно было, что никуда одинокий пешеход от них не денется. «Не стреляют — значит нужен, наверно, живым..», — подумал капитан, когда от станции прямо ему навстречу выскочил двуконный возок с каким-то сооружением, покрытым дерюгой. Затормозив от неожиданности, капитан увидел на одном из пассажиров морскую форму и рванул вперед с удвоенной энергией. Именно об этом встречающем предупреждал его Мамонтов и теперь капитан понимал, что это — его последняя соломинка, хотя к горлу подступало отчаяние — ну что могут сделать трое пеших против десятка конных?

— Александр Дмитриевич? — привстав на возке, то ли вопросительно, то ли утвердительно крикнул флотский.

Нечволодов, уже не в состоянии ни слова произнести, кивнул на бегу, понимая — бежать ему до возка остается ровно столько же времени, сколько осталось доскакать до него ближайшим преследователям.