Сталь Императора

Оживление начиналось прямо у вокзалов — бригады долбили мерзлую землю и готовили фундамент для расширения железнодорожной насыпи. Транссиб на глазах превращался в двухпутную магистраль. Несмотря на трескучий мороз, на каждой станции и полустанке строились новые платформы, поднимались стены казённых складов, подстанций, депо и еще каких-то сооружений, назначение коих Алчевский так и не смог угадать. По дороге высаживались целые караваны бакинских нефтяников и уходили в непривычную для себя татарскую Бугульму, и на башкирскую реку Усень. Вместе с ними поспешали строители железной дороги «Симбирск-Уфа», геологические партии по поиску бокситов в Алапаевске и Кукшике. Ну а ему, Алчевскому, всего-то предстояло повторить свой донбасский опыт на кабинетных землях императора — освоить подземную добычу на Бакальских рудниках, поднять Кузнецкий угольный бассейн, построить металлургические комбинаты и «уже вчера» обеспечить выпуск миллиона пудов стали в год!

Только приехав во Владивосток, он понял, для чего нужна такая прорва металла — город представлял собой одну большую строительную площадку. Выкапывались котлованы сразу под четыре огромных дока, по размерам — на два крейсера каждый. Спешно возводились мастерские и эллинги — Алексей Кириллович насчитал их больше десяти, монтировалась строительная узкоколейка, примыкающая к новой железнодорожной ветке, уходящей к Сучанским угольным копям, строились подъездные пути под еще не существующие причалы, а по льду бухты «Золотой Рог» одни за другими уходили вереницы саней со строительными материалами для батарей на островах, причудливо разбросанных среди залива Петра Великого.

Гррррах! Прокатился утробный звук над ледяной пустыней и стоящий на рейде крейсер окутался сизым облаком.

— «Россия» главным калибром лупит, — прокомментировал сопровождающий Алчевского мичман и, порыскав биноклем по заливу, разочарованно махнул рукой, — мазилы!

— А куда они стреляют? — удивленно спросил Алчевский, беспомощно шаря глазами по акватории.

— А воо-о-он там третьего дня щиты выставляли, — протянул офицер руку куда-то к горизонту, — от нас 60 кабельтов, а от них все 70 будет.

— Так не видно же ничего, — удивился промышленник.

— А дальномер на что? — усмехнулся мичман, но сразу же потупил глаза. — Правда, их у нас на всю эскадру две штуки и только один человек, который умеет с ними обращаться… Ну, ничего, — подмигнул он Алчевскому, — говорят, скоро из Либавы десятидюймовки придут с новой оптикой. Тогда мы и постреляем, и с дальномерами, и с прицелами поучимся работать!

В то же время в Зимнем Дворце. Санкт-Петербург

— Ты решил разукомплектовать Либавскую крепость! Это неслыханно, — гудел, как главный соборный колокол, великий князь Алексей Александрович, решив, что лучшая защита — это нападение.

— И не только это, — вторил ему брат Владимир. — Запирать нас под замок, как каких-то каторжников, Никки, c'était complètement déplacé. (это уже ни в какие ворота не лезет — фр.)

— Qui sème le vent récolté la tempête (Кто сеет ветер, пожнёт бурю), — пискнула из-за спины мужа «тетушка Михень».

Император обвел глазами великокняжеское собрание. Ни одного союзника. Ни единого хотя бы понимающего взгляда. Даже Михайловичи надулись, как мыши на крупу… Ах, ну да! Третий брат — Сергей — уж очень активно проталкивает в русские войска французскую артиллерию, а потому оказался в числе тех, чьей персоной так активно интересуются ревизоры Мамонтова. Как справедливо и правильно было бы собрать всё это августейшее кубло и сделать из него образцово-показательный трудовой лагерь с подъемом в пять утра и оздоровительной заготовкой леса до восьми вечера… Но нет, нельзя. У товарищей князей только на заграничных счетах лежит стоимость пары сотен больших, хорошо оснащенных заводов. Их ещё доить и доить. А поэтому пока придется наступить своей песне на горло и создать у этих мироедов ощущение, будто они могут отделаться «малой кровью».

— Предлагаю не спешить с обвинениями в неадекватном поведении и решать вопросы в порядке поступления, первый из них — о моем сумасшествии. Он до сих пор актуален?

Великокняжеское семейство потупилось. Конечно же, для них он был более, чем актуален и князья искренне считали, что их родственник слетел с катушек. Однако, имелось вполне авторитетное заключение отечественных психиатров и совсем непонятная ситуация со срочно отъехавшим в мир иной немецким профессором. Как быть? Оставалось сидеть опустив очи долу и притворяться столовой утварью.

— Ну что ж, понятно, — император небрежно подтянул к себе стул и сел, блаженно вытянув ноги. — Весь день на ногах, устал, — объяснил он свою непротокольную позу. — Если вопрос о моем сумасшествии снят, то тогда давайте решим, что нам делать с попыткой вооруженого мятежа…