Сталь Императора

— Шайсе! — инженер Георг Шеффер, неловко повернувшись в тесном купе, больно ушиб колено и плюхнулся на бархатное сиденье, досадуя на собственную неуклюжесть и виновато улыбаясь попутчику — русскому генералу, благодаря которому его жизнь сделала крутой пируэт к неизвестному, пугающему, но чертовски любопытному будущему.

Новый партнер, а с прошлой недели — ангел-хранитель совладельца и главного управляющего заводов Фридриха Фишера, русский учёный-механик, преподаватель, инженер-генерал Никола́й Па́влович Петро́в снисходительно улыбнулся и углубился в чтение технической документации. Приличная ее стопка, как Эверест, высилась на столике по соседству с чаем в граненых стаканах, в фирменных подстаканниках российских железных дорог.

«Ишь, как нервничает, — подумал про себя профессор Технологического университета, краем глаза наблюдая за перемещениями беспокойного немца. — Хотя, я, наверно, тоже бы мандражировал при столь стремительных переменах в своей судьбе».

«Ишь, какой спокойный, — с завистью в это же время думал Шеффер. — Ну да. Это же не его выдёргивают из привычной жизни и везут в страшную непонятную страну, о которой ходят слухи, будто сошедшие из книги про странствия Гулливера.»

Правда, насчет устоявшейся жизни Георг, конечно же, кривил душой. Она была таковой, пока был жив его начальник, учитель и основатель компании Фридрих Фишер. В 1883 году этот беспокойный баварец изобрёл шаровую мельницу — фрезерную машину, позволявшую шлифовать металлические заготовки до абсолютно круглого состояния, а в 1896 — подал заявку на строительство нового завода в Швайнфурте, способного выдавать десять миллионов шариков в неделю. Тогда вся будущая жизнь Шеффера действительно казалась простой и безоблачной. Проблемы начались вместе со скоропостижной и неожиданной смертью Фишера в 1899. Трагедия совпала с общим экономическим кризисом в Европе. Старые контракты расторгались. Новые не подписывались. Не оплачивались уже выполненные поставки. Склад, забитый готовой продукцией, из потенциального Эльдорадо превратился в мину замедленного действия. Неоплаченные счета копились с немыслимой скоростью и в речах кредиторов сочувственные нотки всё чаще сменялись раздраженными.

Осиротевший завод, лишившийся своего главного локомотива и новатора, стремительно пикировал, и казалось, что уже ничто не спасет 400 опытных сотрудников и самого Шеффера от незавидной участи банкротов и безработных. На безрадостном фоне этих событий в кабинете баварского заводоуправления и появился русской генерал со своими необычными предложениями — за счет русской императорской казны выкупить долги завода и его обесценившиеся акции, выплатить задержанную зарплату, демонтировать оборудование и перевезти его вместе со всем персоналом в Россию, в город с непроизносимым названием Челябинск, где снова собрать и запустить уже к весне 1901 года под обязательство военного ведомства выкупить готовую продукцию на пять лет вперед. Последнее, что определило судьбу Шеффера, было решение профсоюза, проголосовавшего за переезд в Россию. Представители Metallarbeiter Gewerkschaften были впечатлены предложенным трудящимся восьмичасовым рабочим днем, страховкой от несчастного случая и акциями завода, закрепляемыми за рабочими в соответствии с их трудовым стажем. И вот теперь Георг Шеффер, как заведенный, бродил по пульмановскому вагону поезда Берлин-Москва, разглядывая пролетающие мимо заснеженные пейзажи, резко отличающиеся от родной Баварии и думал: «Есть ли ещё в Европе хоть один сумасшедший, согласившийся на путешествие за тридевять земель в царство снегов и медведей?»

* * *

Точно такие же мысли посещали Ауреля Стодолу, бессменного руководителя собственной турбомашинной лаборатории, вполне успешного и востребованного даже в эти непростые времена эксперта-теплотехника, захваченного «в плен» и перенесенного на русские просторы не экономическим кризисом, а исключительно обаянием, энергией и потрясающей ненавязчивой обходительностью русского американца — Александра Павловича Гавриленко — преподавателя Императорского технического училища, успевшего за свои 40 лет поработать и в Новом, и в Старом свете, прошедшего весь путь от подмастерья до директора производства, умеющего удивительным образом создавать деловую и вместе с тем семейную атмосферу в руководимом им коллективе.

Благодаря этому неординарному интересному человеку Аурель не только появился на берегах Невы, но как-то стремительно и очень естественно влился в компанию азартных учеников Гавриленко — Кирша, Гриневецкого и совсем молодых Бриллинга и Мазинга(**), увлеченно колдующих над моделью двигателя, весьма отдаленно напоминающего первородную самоделку Шухова.

— Господа инженеры решили повторить опыты Парсонса? — осторожно поинтересовался при первой встрече Стодола.