Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Высказанные в письме жалобы на способы ведения полемики, практикуемые меньшевиками Тифлисского комитета, вполне согласуются с той ответной полемикой, которую вели в ту пору грузинские большевики, в том числе Коба. В ней как раз много места уделялось дезавуированию такого рода обвинений в пренебрежении рабочими и желании ими помыкать (см. док. 24). В этом обмене репликами большевики выглядят скорее оправдывающимися и опровергающими обвинения, а меньшевики – атакующими. Меньшевик Р.Арсенидзе в своей мемуарной статье утверждал, что Коба полемизировал «без ораторского красноречия», но с сарказмом, иронией, «грубо, резко, и в этой грубости чувствовалась энергия, в этих словах ощущалась сила, настойчивость» и что «врал он и обвинял во лжи противников без зазрения совести. Ни одной мысли или содержания из резолюции или постановления по спорным вопросам (о членстве в партии, о вооруженном восстании, о временном правительстве, о роли рабочего класса в выработке социалистической идеологии и т.д.) нельзя было провести, чтобы Коба немедленно же не опротестовал, не обвинил в передергивании или прямо во лжи или в желании обмануть честных слушателей» (см. док. 9). Если верить Арсенидзе, то настойчивость Кобы вынуждала оппонентов ради опровержения его слов «запасаться оригиналами нелегальной прессы, которые не всегда было удобно носить с собой». Однако похоже, что Арсенидзе ловко переворачивает ситуацию, предъявляя Джугашвили ровно те самые обвинения, которые тот в свое время бросал меньшевикам (см. док. 28). Подробности споров и взаимных обвинений между фракциями РСДРП в Тифлисе остаются неизвестными (значительная их часть существовала только на грузинском языке), но если экстраполировать на дебаты 1905 г. более позднее поведение грузинских меньшевиков на IV и V съездах РСДРП, то оно ни в коей мере не могло служить образцом товарищеской прямоты и честности.

Фракционный раскол касался всей РСДРП, однако никакие иные конфликтные ситуации не занимали внимание делегатов III съезда столько, как дрязги в закавказских организациях. Видимо, именно в Закавказье дебаты двух фракций достигли такой остроты и настолько вышли за рамки нормальной дискуссии, превратившись в склоку, участники которой апеллировали к сторонним арбитрам, будь то распропагандированные рабочие или делегаты партийного съезда. Даже простое сопоставление выражений, в которых составлены процитированные выше заявление женевской конференции и резолюция второй кавказской конференции, показывает, что острота межфракционной полемики в Закавказье и приемы, к которым прибегали ее участники, далеко превосходили то, что позволяли себе их однопартийцы в других районах Российской империи.

Даже и после завершения съезда дебаты в Тифлисе о мандатах продолжались. Меньшевики в своем органе «Социал-демократ» выпустили, по ядовитому выражению оппонентов, «боевую статью против III съезда». Ответ последовал в «Борьбе пролетариата», органе Кавказского союза, и был перепечатан ленинской газетой «Пролетарий» (сменившей «Вперед») в № 14 в августе 1905 г.^[658] В изложении большевистского автора суть меньшевистской статьи заключалась в том, что «не вдаваясь в рассмотрение работ съезда по существу, они сочли для себя достаточным привести несколько ходячих сплетен, что съезд созван был только для раскола, что «большинство» достигло, наконец, своего, «доставив Ленину и Ком. то, чего они два года ожесточенно добивались», что съезд был подтасован, «фальшив», «позорен» и на нем не было достаточного числа делегатов». Речь снова пошла о мандатах ряда партийных комитетов, в том числе Имеретино-Мингрельской группы, и большевики в очередной раз отбивались от обвинений в их незаконности с точки зрения уставов РСДРП и Кавказского союза. Перепечатку в «Пролетарии» подытоживало редакционное примечание: «Мы, с своей стороны, заметим, что кавказские меньшевики едва ли не первые выступили в печати не только с голословной бранью против Съезда (в духе новой „Искры“), но и с попыткой оспорить представительство точно определенных комитетов партии», а ответ Кавказского союза «спокойно и обстоятельно опровергая доводы меньшевиков, превосходно доказал полную законность III съезда РСДРП, даже при том условии, если бы пять оспоренных меньшевиками мандатов были признаны недействительными».