Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Наверное, невозможно установить момент, когда Иосиф Джугашвили «перестал быть грузином», но переезд из Грузии в Баку был существенным шагом в этом направлении. Хотя бы потому, что подразумевал гораздо более широкое пользование русским языком в повседневности и в ежедневной партийной работе. К тому же Сталин всегда много читал, главным образом, конечно, русские книги. Вдова Камо в разговоре с А. Мурадовым сделала примечательную ремарку. Сказав, что в их доме Сталин был в гостях всего один раз с группой кавказских товарищей, она отметила разницу в их поведении. «За столом он держался скромно. Обычно кавказцы за столом ведут себя очень шумно, а он больше молчал. Но я заметила одну особенность: если кто-либо неправильно выразился, ошибся или сказал не так, он мог очень зло, язвительно того поддеть. Не поправить, а именно поддеть»^[966]. Если русским посетителям сталинских застолий бывал заметен в них налет грузинских обычаев, то, с точки зрения достаточно знавшей грузин С. Ф. Медведевой, Сталин от них весьма отдалился даже в бытовых привычках и жестах. И хотя русское ухо слышало в речи Сталина грузинский акцент, главное в том, что он говорил по-русски.

Конечно, «перестав быть грузином», Коба открыл перед собой взамен узкой провинциальной и национальной значительно более обширную перспективу, он стал «человеком империи». Если же исходить из принятой тогда политической терминологии, то это обстоятельство лишний раз рисует Иосифа Джугашвили как «подлинного интернационалиста», чуждавшегося и отвергавшего местный грузинский национализм, так или иначе свойственный большинству его оппонентов или возможных союзников. Быть может, не будь у него столь твердого отрицания национализма, он бы легче поладил с представителями тех или иных политических течений в Грузии. Наконец, сама энергия его отказа от грузинской идентичности намекает на то, что с ней были связаны некие неприятные воспоминания. За тифлисский период своей жизни он приобрел многообразный и сложный опыт, включавший и работу среди людей разных национальностей с их сложными взаимоотношениями, и не вполне удачную попытку возглавить массы в Батуме, и пробы пера партийного публициста, и столкновения с имперской администрацией, в грубости, неуклюжести и слабости которой он мог убедиться. И конечно же, особое место нужно отвести опыту внутрипартийных интриг, склок, борьбы за влияние. Именно в Тифлисе от победивших врагов-однопартийцев, грузинских меньшевиков во главе с Ноем Жорданией, будущий советский диктатор должен был получить яркий и наглядный урок, постигнуть практическую пользу не ведающей стыда полемики, хвастовства мнимыми успехами, агрессивных лживых обвинений, интриганства, дискредитации оппонентов, непринужденной смены риторики на противоположную, если она оказывается более выгодной. Всем этим пользовались его противники, и эта тактика оказалась успешной. Грузинские меньшевики, позднее описывавшие Джугашвили-Кобу как человека в высшей мере неприятного, со своей стороны сделали немало для того, чтобы юный автор романтических стихов, любитель романов Гюго и народных песен Сосо Джугашвили превратился в коварного и безжалостного Иосифа Сталина.

Документы

№ 1

М. Цхакая:

Я был много и много истощен от долгой подпольной «безобразной» жизни. А в Лондоне я не пропустил ни одного заседания, ни фракции и комитета съезда, а равно комиссий (редакционной [нрзб.] и даже мандатной) в качестве решающего суперарбитра в споре между ее членами насчет двух мандатов [нрзб.] т. Степана Шаумяна и рабочего Кахояна из Борчалинского уезда на Кавказе (теперь—Армения, Аллавудские заводы и пр.). Поэтому на другой день после закрытия съезда и конференции нашей фракции (большевиков с участием поляков – тт. Р. Люксембург, Птышко и др.) я слег с температурой 39 и болью. За мною ухаживали тт. Степан и Коба, ибо в одной комнате жили во время съезда. Но им посоветовал немедленно ехать, а за мной ухаживал [нрзб.] и другой Каменев и Хурцлава [нрзб.] – лондонские рабочие. Ко мне явился Ильич с «Папашей» (т. Литвинов) и энергично советовал ни за что не возвращаться в Россию.

Из письма М. Цхакая Н. К. Крупской с воспоминаниями о V съезде РСДРП, 23 апреля 1928 г.

РГАСПИ. Ф. 157. Оп. 1. Д. 18. Л. 6-7.

№ 2

Полковник Бабушкин:

Сегодня 11 утра Тифлисе на Эриванской площади транспорт казначейства в 350 тысяч был осыпан семью бомбами и обстрелян с углов из револьверов, убито два городовых, смертельно ранены три казака, ранены два казака, один стрелок, из публики ранены 16, похищенные деньги, за исключением мешка с девятью тысячами изъятых из обращения, пока не разысканы, обыски, аресты производятся, все возможные аресты приняты. № 5657.

Телеграмма заведующего особым отделом канцелярии наместника на Кавказе полковника Бабушкина в Департамент полиции, Тифлис, 13 июня 1907 г.

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 237. ОО. 1907. Д. 434. Т 1. Л. 1.

№ 3

С. Ф. Медведева-Тер-Петросян: