Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Рабочие завода Ротшильда упорно держали забастовку. Мирным и безобидным это мероприятие не было, как доносили жандармы, «рабочие, прекратившие на заводе Ротшильда работы, зорко следят, чтобы работы на этом заводе не возобновлялись». Вновь нанятым рабочим, готовым работать («штрейкбрехерам»), забастовщики угрожали расправой; были случаи нападения на заводских приказчиков: один из них был избит, другой тяжело ранен (см. док. 65). Накануне пасхи полицию встревожили сообщения, что готовятся новые беспорядки, причем бастующие собираются повредить или разобрать ведущие в город железнодорожные пути^[325].

Сложно судить, были бы забастовщики столь же уверены в себе, если бы им не удалось поддерживать связь с находившимся в тюрьме своим «учителем». Сделать это оказалось нетрудно благодаря полицейской нерадивости. Авантюрные рассказы бывших революционеров о том, как они пробирались на тюремный двор под видом то зеленщика, то возчика дров, как успевали перекинуться словом с заключенным и даже получить от него записку с текстом очередной прокламации (см. док. 66, 67), свидетельствуют не столько о хитрости и ловкости революционеров, сколько об из рук вон скверном надзоре со стороны тюремной охраны.

К началу июня рабочие, видимо, все же осознали, что ситуация зашла в тупик. Добиться выполнения продиктованных Сосо требований не удавалось, заработок был нужен. «Батумский торговый класс и в особенности] разные мелкие торговцы, которым рабочие порядком задолжали, стали осуждать поведение рабочих, последние обнаружили тревогу и стали наводить справки о том, насколько их требования основательны» (см. док. 70). Тогда же некоторые из них обратились за разъяснениями к ротмистру Джакели. Бастовавшим рабочим было неудобно отступаться от заявленных требований, они чувствовали обязательства перед товарищами, но должны были, вероятно, задуматься и о том, что требования, подсказанные «учителем», оказались ни на чем не основанной фантазией («главные руководители еще до забастовки советовали им не приниматься за работу, пока все их требования не будут выполнены заводом, особенно до возвращения всех штрафных денег за все время существования завода» (см. док. 69)).

К 10 июня полиция отметила, что большинство забастовщиков собрались в городе и явно готовы наконец ликвидировать конфликт (см. док. 69). Эту же готовность, очевидно, заметили и революционеры, поскольку 10 июня датирована выпущенная ими листовка. Сопоставив ее текст с воспоминаниями Г. Каладзе, мы можем заключить, что она была написана Иосифом Джугашвили (см. док. 67, 68). Начиналась листовка с констатации, что «не так давно наше отвратительное кровожадное правительство выказало по отношению к нам честным труженикам мерзость, тиранство и подлость», далее после довольно многословной преамбулы, выдержанной в том же духе, следовал перечень конкретных требований, которые, как показалось Г. Каладзе, демонстрировали детальное знакомство Сосо с условиями труда рабочих (см. док. 68). Перечень действительно очень конкретный и – что контрастирует с размашистой риторикой начала листовки – весьма мелочный. Если вдуматься, требования «переносчикам на вагонетках пустых банок прибавить на 1000 банок одну коп.», «капсюльщикам по разливу прибавить десять коп. на 1000 штук», «паяльщикам прибавить одну коп. на пуд растопленного олова» вряд ли могли привести к сколь-нибудь существенному повышению заработной платы (сколько всего тысяч банок мог перенести за смену этот переносчик?). Листовка особого воздействия, судя по всему, не возымела, а в жандармском донесении было отмечено, что рабочие агитаторы хотя и пытались «тормозить соглашение рабочих с заводом», однако «не с прежнею смелостью» (см. док. 69).

Заводская администрация со своей стороны сделала шаги к примирению, согласившись снова выслушать недовольных и пообещав упразднить впредь некоторые штрафные вычеты. Одновременно, ссылаясь на полученные из Парижа телеграммы от хозяев завода, управляющий Ф. Гвон дал понять, что хозяева решили закрыть завод. Забастовщики сначала было заявили, что это им только на руку, поскольку все они получат компенсации за четыре месяца. Однако выяснилось, что здесь агитаторы ввели их в заблуждение: никакой компенсации им не полагалось (см. док. 70). Когда же 21 июня из Парижа пришло разрешение «выдать рабочим в виде вспомоществования» (но не компенсации за время забастовки!) 30 тысяч рублей, «рабочие явились на завод и, высказав горячую благодарность управляющему заводом г. Гвон, объявили, что готовы приступить к работе», что и осуществили на следующий же день (см. док. 70).

Учитывая, что на заводе имелось около 900 рабочих, вспомоществования на каждого приходится немногим более 30 рублей. Месячный заработок рабочего в то время составлял в зависимости от квалификации 18-25 рублей, таким образом, выплата примерно соответствовала размеру полуторамесячного заработка; забастовка же продолжалась с конца февраля, то есть четыре месяца.