Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года

В партийных кругах позднее существовал слух, будто бы псевдоним был взят по имени еще одной возлюбленной Сталина, большевички Людмилы Сталь^[548]. Людмила Николаевна Сталь была дочерью фабриканта Фроима Заславского, так что и у нее фамилия Сталь являлась партийной кличкой. Вступив в революционное движение в 1897 г., она работала в Петербурге, Одессе, Курске, Москве, Екатеринославе, то есть совсем не в тех городах, где протекала деятельность И. Джугашвили; с 1907 г. находилась в эмиграции, жила в Париже. Не удалось обнаружить указаний на их знакомство до 1912 г., когда появился псевдоним Сталин, нет и точек соприкосновения их биографий в эти годы^[549]. Сам Сталин в 1933 г. на вопрос американского интервьюера о происхождении своего псевдонима «несколько смущенно улыбнулся и сказал: это имя дали мне товарищи в 1911 или, кажется, в 1910 году. Они считали, что имя это ко мне подходит»^[550]. Ничего не объяснив корреспонденту, советский диктатор будто по давней привычке к конспирации не сказал ни слова правды: псевдоним появился не в указанные им годы, а в начале 1913 г. и придумал его он сам.

Препирательства с Н.Г. Полетаевым о публикации в «Правде» «Наказа петербургских рабочих своему рабочему депутату» показывают, что заявление биографов Сталина о том, что он руководил тогда изданием газеты, являлось очередным преувеличением, призванным закамуфлировать неприятную реальность. Во-первых, как заметил в разговоре с Ф.Чуевым В.М.Молотов, Коба не мог руководить газетой чисто технически: как нелегал он не мог регулярно приходить в редакцию (см. док. 7). Г. И. Петровский также вспоминал, имея в виду скорее не осень, а зиму 1912/13 г., что «живя нелегально и скрываясь по квартирам депутатов, редактировать „Правду" тт. Сталину и Свердлову оказалось трудно»^[551]. Молотов, вернувшийся из вологодской ссылки, где он разминулся с Кобой, с весны и до ареста в октябре 1912 г. исполнял обязанности секретаря редакции газеты^[552]. Той осенью они познакомились и даже жили на одной квартире, причем Коба увел у Молотова девушку, некую Марусю (см. док. 7).

В редакции «Правды» Коба как представитель ЦК имел определенное влияние, но его мнение было не единственным и не решающим, не было абсолютным и мнение Ленина. Более того, как раз в дни выборной кампании отношения обострились. Ленин в письме, написанном в первой половине октября (точная дата не известна), отчитывал редакцию и выразил «свой протест» против поведения руководства большевистских газет («Правды» и «Невской звезды») «в критическое время», каковым объявлял думские выборы. Он считал несомненным, что «громадное большинство» столичных рабочих идет за подлинными марксистами, то есть большевиками, а им пытаются «навязать» кандидата от ненавистных Ленину ликвидаторов, «кандидата каких-нибудь трех, пяти, десяти группок интеллигенции и горстки рабочих». Более того, Ленин намекал, что подозревает редакцию «Правды» в сговоре с ликвидаторами и закулисных интригах, «как нам пишут из Питера стороной, ибо коллегия «Правды» не удостаивает упорно нас ответом»^[553]. Кажется вероятным, что «писать стороной» мог как раз Джугашвили.

По всей видимости, в сентябре и октябре 1912 г. основным делом Кобы были именно выборы. 1/14 декабря Ленин и Крупская в написанном химическими чернилами письме Васильеву, убеждая его приехать за границу во избежание провала, замечали, что он «самое главное уже сделал» (см. док. 32). Сложно судить, насколько заметным было влияние Кобы в предвыборной кампании, но результат получился удачный: от Петербурга в Думу прошел большевистский депутат, поддержанный сторонниками «Правды» молодой рабочий А. Е. Бадаев.

Даты собраний, на которых присутствовал Василий, и его газетные статьи на текущие актуальные темы свидетельствуют, что между 4 и 25 октября он находился в Петербурге. Он держался очень конспиративно, столичная полиция его до конца октября так и не заметила. Должно быть, он менял квартиры. Кроме квартиры Молотова известно также, что Джугашвили жил на квартире присяжного поверенного А. П. Лурье и его жены Татьяны Словатинской, где жил также А. А. Сольц.^[554] Вероятно, в этих числах Коба забрал партийные деньги, которые хранились у арестованной летом Е. Д.Стасовой и которые она при аресте успела передать своему брату («Брат тотчас приехал в участок, и я успела передать ему деньги (часть была партийных денег), различные адреса и дела. Через него о моем аресте товарищи были тотчас уведомлены, и т. Сталин (Коба) имел возможность получить у брата деньги»^[555]). На фоне обострившихся тогда финансовых проблем партии это было немаловажно.

В связи с теми же думскими выборами в конце октября Коба ненадолго приехал в Москву. Там по рабочей курии был выдвинут депутатом Роман Малиновский, пользовавшийся большим доверием ленинской группы, не подозревавшей в нем провокатора. Весной 1912 г. они с Кобой разминулись в Москве, в конце октября состоялось их личное знакомство ^[556].