Сталин. Большая книга о нем

никто не проверял, сделал ли он это и не взял ли оружие, отправляясь к Сталину.

Конечно, возможности наблюдать Сталина были ограничены специфическими функциями

переводчика. Бережков видел его в обществе иностранных посетителей, где он играл роль

гостеприимного хозяина. Когда дежурный офицер сообщал, что гости миновали Спасские

ворота и до их появления оставались считанные минуты, он направлялся в кабинет Сталина,

минуя секретариат, комнату, где сидел Поскребышев, и помещение охраны. Тут всегда

находилось несколько человек в форме и в штатском, у самой двери в кабинет в кресле обычно

дремал главный телохранитель вождя генерал Власик. Он использовал каждую тихую минутку,

чтобы вздремнуть, так как должен был круглые сутки находиться при «хозяине». Входил

переводчик в кабинет без предупреждения и всегда кого-то там заставал: членов Политбюро,

высших военачальников или наркомов. Они сидели за длинным столом с блокнотами, а Сталин

прохаживался по ковровой дорожке. При этом он либо выслушивал кого-то из

присутствовавших, либо высказывал свои соображения. Появление Бережкова служило

своеобразным сигналом к тому, что пора заканчивать совещание. Сталин, взглянув на

переводчика, обычно говорил:

— Американцы сейчас явятся. Давайте прервемся…

Все быстро, собрав свои бумаги, вставали из-за стола и покидали кабинет. Оставался

Молотов. Он присутствовал при всех беседах Сталина с иностранцами, хотя в них практически

не участвовал, а больше молчал. Иногда сам Сталин обращался к нему по какому-либо

конкретному вопросу, называя его имя — Вячеслав. Молотов же в присутствии посторонних

строго придерживался официального «товарищ Сталин.

Интересны наблюдения об актерских способностях Сталина: «Надо признать, что при

всех своих отвратительных качествах Сталин обладал способностью очаровывать собеседников.

Он, несомненно, был большой актер и мог создать образ обаятельного, скромного, даже

простецкого человека. В первые недели войны, когда казалось, что Советский Союз вот-вот

рухнет, все высокопоставленные иностранные посетители, начиная с Гарри Гопкинса, были

настроены весьма пессимистически. А уезжали из Москвы в полной уверенности, что Россия

будет сражаться и в конечном итоге победит. А ведь положение у нас было действительно

катастрофическое. Враг неотвратимо двигался на восток. Чуть ли не каждую ночь приходилось

прятаться в бомбоубежищах. Что же побуждало Гопкинса, Гарримана, Бивербрука и других

опытных и скептически настроенных политиканов менять свою точку зрения? Только беседы со

Сталиным. Несмотря на казавшуюся безнадежной ситуацию, он умел создать атмосферу

непринужденности, спокойствия. В кабинет, где царила тишина, едва доносился перезвон

кремлевских курантов. Сам «хозяин» излучал благожелательность, неторопливую

обстоятельность, уверенность. Казалось, ничего драматического не происходит за стенами этой

комнаты, ничто его не тревожит. У него масса времени, он готов вести беседу хоть всю ночь. И

это подкупало. Его собеседники не подозревали, что уже принимаются меры к эвакуации

Москвы, минируются мосты и правительственные здания, что создан подпольный обком

столицы, а его будущим работникам выданы паспорта на вымышленные имена, что казавшийся

им таким беззаботным хозяин кремлевского кабинета прикидывает различные варианты на

случай спешного выезда правительства в надежное место. После войны он в минуту откровения

сам признался, что положение было отчаянным. Но сейчас умело скрывает это за любезной

улыбкой и внешней невозмутимостью. Говоря о нуждах Красной Армии и промышленности,

Сталин называет не только конкретную военную продукцию, оружие, но и запрашивает

оборудование для предприятий, целые заводы. Поначалу собеседники недоумевают: их военные

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

232

эксперты утверждают, что советское сопротивление рухнет в ближайшие четыре-пять недель. О

каком же строительстве новых заводов может идти речь? Даже оружие посылать русским

рискованно — как бы оно не попало в руки немцев. Но если Сталин просит заводы, значит, он

что-то знает, о чем не ведают ни эксперты, ни сами политики. И как понимать олимпийское

спокойствие Сталина и его заявление Гопкинсу, что если американцы пришлют алюминий,

СССР будет воевать хоть четыре года? Несомненно, Сталину виднее, как обстоят тут дела! И

вот Гопкинс, Бивербрук, Гарриман заверяют Рузвельта и Черчилля, что Советский Союз

выстоит и что есть смысл приступить к организации военных поставок стойкому союзнику.

Сталин блефовал, но, по счастью, оказался прав. Так же, как и тогда, когда после посещения