Сталин и евреи

После Михоэлса главное подозрение в шпионаже, естественно, пало на Фефера, который также ездил в США. Будучи закоренелым сталинистом, уже шесть лет служившим тайной полиции в качестве верного информатора, он казался «органам» идеальным свидетелем обвинения в запланированном тайном процессе. Его и Зускина арестовали 24 декабря 1948 г., а Гофштейн был арестован уже в середине сентября. Процесс реабилитации, проведенный в 1955 г., свидетельствует о том, что Фефера не заключали в темный карцер и не подвергали пыткам, после кратких указаний на обычные методы допроса он обвинил убитого Михоэлса и других членов ЕАК. Стратегия следователей, заключавшаяся в том, чтобы с самого начала знакомить других членов ЕАК и остальных обвиняемых с доносами и самооговорами Фефера и тем самым ломать их сопротивление, судя по всему, оказалась успешной.

Американские «агенты»

Все возражения Фефера, которого сначала принуждали назвать Бенциона Гольдберга шпионом, следователями были отвергнуты. Так как конкретных доказательств и документов не было, была состряпана «амальгама» из вымышленных и реальных элементов. Американские журналисты и публицисты Гольдберг и Новик как нельзя лучше подходили на роль мнимых агентов, так как все годы войны поддер живали теснейший контакт с ЕАК, получали многочисленные пропагандистские материалы из Советского Союза, принимали в СНЕ Михоэлса и Фефера и, что было важнее всего, провели многие месяцы в Советском Союзе и общались со всем руководством ЕАК. Основываясь на факте визитов Гольдберга и Новика, обвинение построило во время процесса фантастический сценарий об американски агентах, намеревавшихся создать в Советском Союзе шпионскую сеть. Эта смехотворная конструкция сразу рухнула бы на открытом процессе и могла быть применена исключительно на закрытом разбирательстве, так как мнимые «шпионы» жили в США и легко могли опровергнуть публичные обвинения. Но так любой, кто имел контакты с Гольдбергом и Новиком, мог попасть под подозрение и быть об винен в том, что последние подстрекали его к антисоветским акциям То же можно было вменить в вину Джеймсу Н. Розенбергу и возглавлявшейся им организации «Джойнт».

Жемчужина — политическая знаменитость на скамье подсудимых

Во время следствия Сталин, Маленков и Абакумов задавались це лью не только раскрыть мнимый шпионаж или свести счеты с «ев рейским национализмом», но и узнать всю подноготную о людя из непосредственного окружения Сталина — евреях или тех, кто бы. связан с ними. Фефер сообщал: «Потом Абакумов требовал, чтобы я рассказал ему о Л. М. Кагановиче и его отношении к вопросу о Крыме. О Мехлисе он спрашивал, правда ли, что американцы звали его в Америку?» Очевидно, за этими вопросами Абакумова стоял сам Сталин, который хотел знать, не участвуют ли два последних еврея в его окружении в «сионистском» заговоре. Столь же подозрителен был и Молотов из-за его жены-еврейки Жемчужиной, чья фамилия была русифицированной версией ее еврейского имени Перл. Утверждалось, что Фефер показал во время очной ставки с Жемчужиной, будто видел ее в синагоге и она жаловалась на негативное отношение Сталина к евреям. В 1952 г. Фефер изобразил это перед судом так, что Абакумов хотел принудить его к ложным показаниям, но, скорее всего, он лгал во время процесса — ибо, во-первых, присутствие Жемчужиной в синагоге было засвидетельствовано и Гофштейном²¹, а во-вторых, Фефер в 1952 г. знал, что Абакумов уже смещен, и поэтому мог свалить вину на него, чтобы выгородить себя. Фефер не знал, однако, что Жемчужина уже находилась в лагере. Поэтому его стратегия перед судом могла заключаться только в том, чтобы давать максимально отрицательные показания об Абакумове и максимально положительные о Жемчужиной и тем самым о Молотове. В заявлениях других обвиняемых правдивые показания также смешиваются с ложью и безумными признаниями. При чтении протоколов допросов и очных ставок, а также документов следствия нужно отдавать себе отчет в том, что в этих источниках до нас донесена не одна чистая правда. Обвинение, за которым стоял план по уничтожению еврейской культуры, санкционированный в высших эшелонах власти, было конгломератом ложных утверждений и актом политического произвола. Послушные следователи подвергли несправедливо обвиненных в ряде случаев нечеловеческим пыткам. Некоторым обвиняемым пришлось лгать, чтобы спасти свою жизнь. Приговор, однако, был уже вынесен.

Полина Жемчужина-Молотова