Сталин и евреи

Показательные процессы отмечались скрытым антисемитизмом. Очень многие большевики из старой гвардии, в 1936 и 1938 гг. преданные суду по самым абсурдным обвинениям, были евреями — в процессе против Зиновьева и Каменева это были 11 из 16 обвиняемых. Список мнимых членов «Троцкистско-зиновьевской террористической организации» читается как белогвардейская листовка против «еврейского большевизма»: Дрейцер Ефим Александрович, Рейнгольд Исаак Исаевич, Пикель Рихард Витольдович, Гольцман Эдуард, Фриц Давид, он же Круглянский Илья-Давид Израилевич, Берман-Юрин Конон Борисович (он же Александр Фомич), Лурье Моисей, Лурье Натан⁵.

Возрождение русского национализма

Не одни только показательные процессы свидетельствовали, что прошло время интернационализма и «национального нигилизма», который воплощали собой еврейские большевики. Учебные планы, школьные учебники, литература и кино все чаще изображали Советскую власть как венец истории. В 1935 г. передовая статья «Правды» превозносила «советский патриотизм» как «пламенное чувство безграничной любви, беззаветной преданности своей родине, глубокой ответственности за ее судьбу и оборону», а Советский Союз — как «весну человечества»: «Имя Москвы звучит для рабочих, крестьян, для всех честных и культурных людей всего земного шара как боевой набат и как надежда на светлое будущее и на победу над фашистским варварством».

Всего два года спустя в «Правде», как обычно, превозносилась дружба народов, но при этом был взят великорусский и шовинистический тон: «В братском содружестве всех народов СССР первым среди равных творит свое прекрасное будущее русский народ». Среди советских национальностей больше нет вражды, прежде всего нет недоверия к великороссам: «Окрепло, стало нерушимым, священным чувство дружбы, любви и благодарности всех народов Союза к первому среди равных — к русскому народу, к его языку, к его культуре»⁶. Отсюда вполне логичен был вывод о том, что теперь стали излишними еврейская культура и язык идиш, а также еврейские формы жизни, Советы с делопроизводством на идиш, суды и школы с использованием этого языка. Были закрыты почти все еще существовавшие еврейские культурные институты, в том числе более 700 школ с преподаванием на идиш. «Успехи» патетически восхвалявшейся стратегии русификации имели серьезные последствия и для других меньшинств, тем более что с 1938 г. во всех школах СССР русский язык стал обязательным.

Вдова Переца Маркиша рассказывает в своих воспоминаниях, что редакция «Комсомольской правды» в 1937 г. предложила ему и другим еврейским авторам изменить свои имена, чтобы они звучали как типично русские: Розенцвейг должен был стать Борисовым, Лазебников — Ефимовым, сам же Маркиш должен был называться Петром Марковым⁷.

Дипломатическая служба «свободна от евреев»

Дни приспособившейся, ассимилировавшейся в русской среде еврейской интеллигенции, представители которой верно служили Советскому государству, были сочтены. В 1939 г. Сталин приказал проверить долю представителей отдельных национальностей в аппарате. Эта мера свелась к неформальному возобновлению действия существовавшей в царское время процентной нормы для евреев, так как, несмотря на все чистки, евреи все еще были представлены во многих ключевых сферах больше, чем это соответствовало их доле в общей численности населения.

Цитировавшиеся филосемитские высказывания Сталина и Молотова образовали фасад, прикрывавший новые антисемитские акции, с помощью которых Сталин хотел в то же самое время успокоить нацистский режим, так как он опасался заговора Гитлера с западными демократиями против Советского Союза. Молотов рассказывал симпатизировавшему ему писателю националистического направления Феликсу Чуеву во время одной из их многочисленных встреч:

«В 1939 году, когда сняли Литвинова и я пришел на иностранные дела, Сталин сказал мне: “Убери из наркомата евреев”. Слава богу, что сказал. Дело в том, что евреи составляли там абсолютное большинство в руководстве и среди послов. Это, конечно, неправильно. Латыши и евреи… И каждый за собой целый хвост тащил. Причем, свысока смотрели, когда я пришел, издевались над теми мерами, которые я начал проводить… Сталин, конечно, был настороже в отношении евреев. Тем не менее, самым преданным ему был Каганович. Берия за спиной Кагановича говорил: “Лазарь, этот Израиль…” Сталин не был антисемитом, как его порой пытаются изобразить. Он отмечал в еврейском народе многие качества: работоспособность, спаянность, политическую активность. У них активность выше средней, безусловно. Поэтому есть очень горячие в одну сторону и очень горячие в другую. В условиях хрущевского периода эти, вторые, подняли голову, они к Сталину относятся с лютой ненавистью. Однако в царских тюрьмах и ссылках их не так много было, а когда взяли власть, многие сразу стали большевиками, хотя большинство из них были меньшевиками»⁸.