Сталин и Красная армия

Несоблюдение этих условий приводит к тому, что наши формировочные учреждения поставляют на фронт не столько Красную, сколько «народную армию», при чем слово «комиссар» превратилось в ругательную кличку.

В частности, для сохранения боеспособности третьей армии абсолютно необходимо немедленно снабдить ее резервами в количестве по крайней мере трех надежных полков.

Порядок управления армией и директивы центра

Реввоенсовет третьей армии состоит из двух членов, один из коих (Лашевич) командует, что касается другого (Трифонов), так и не удалось выяснить ни функций, ни роли последнего: он не наблюдает за снабжением, не наблюдает за органом политического воспитания армии и вообще как будто ничего не делает. Фактически никакого реввоенсовета не существует.

Штарм оторван от своего боевого участка, нет у него специальных представителей в дивизиях и бригадах, информирующих его и наблюдающих да точным исполнением приказов командарма начдивами и начбригами, штарм довольствуется официальными донесениями (часто неточными) начдивов и начбригов, штарм целиком в руках последних (начдивы и начбриги чувствуют себя феодальными князьями). Отсюда оторванность штарма от своего боевого участка (штарм ничего не знает о действительном положении на участке), отсутствие централизации внутри армии (вечные вопли штарма о слабости в пунктах стыка между боевыми единицами армии). Централизация отсутствует не только внутри армии, но и между армиями на фронте (Восточном). Это факт, что в период от 10 до конца ноября, когда третья армия обливалась кровью в неравной борьбе с противником, вторая армия, смежная третьей, топталась на месте целых две недели. Между тем ясно, что если бы вторая армия, освободившаяся от Ижевско-Воткинской операции еще 10 ноября, двинулась вперед (а она могла свободно двинуться, ибо против нее не было тогда или почти не было противника), противник не смог бы даже начать серьезную операцию против Перми (при угрозе тылу противника со стороны второй армии), третья армия была бы выручена.

Расследование показало, что отсутствие координации между второй и третьей армиями вызвано оторванностью Реввоенсовета Республики от фронта и необдуманностью директив Главкома. Опрошенный нами Комфронт Каменев[14] сообщил по этому поводу:

«Еще до взятия Ижевска и Воткинска, в начале ноября, не позднее 10-го числа, была получена директива, что вторая армия после взятия этих пунктов предназначена для переброски на другой фронт, без указаний куда именно. После такой директивы армию нельзя было в достаточной мере использовать, нельзя было ввести ее в соприкосновение с врагом, иначе не было бы возможности потом вывести ее из боя, положение же было тяжелое, армия ограничивалась очисткой местности от белогвардейских банд. Потребовались хлопоты и поездка в Серпухов, чтобы директива была отменена. Но на это ушло дней десять. Таким образом армия потеряла десять дней, она вынуждена была топтаться на одном месте. Затем внезапный вызов Шорина, командарма 2, в Серпухов, парализовавший вторую армию, связанную с личностью Шорина, заставил армию топтаться на месте еще дней пять. В Серпухове Шорина принял Костяев, спросил, генштаба ли он, и, узнав, что нет, отпустил, заявив, что хотели его назначить помощником командующего Южного фронта, „но раздумали“»

(см. «Сообщения комфронта Восточного»).

Следует вообще отметить непозволительное легкомыслие в деле дачи директив со стороны Главкома. По сообщению (26-го декабря) члена Реввоенсовета Востфронта Гусева, «недавно Востфронт за пять дней получил три телеграммы: 1) Главное направление Оренбург. 2) Главное направление Екатеринбург. 3) На помощь третьей армии» (см. письмо Гусева в ЦК РКП). Принимая во внимание, что исполнение каждой новой директивы требует известного периода времени, нетрудно понять, до чего несерьезно было отношение Реввоенсовета Республики и Главкома к своим же собственным директивам.