Сталин и НКВД

В-пятых, в документе еще раз подтверждается, что в связи с новой Конституцией и предстоящими выборами в Верховный Совет, «церковники и сектанты» начали активную антисоветскую деятельность. Они, якобы, пытались использовать легальные возможности для укрепления позиций церкви и сектантства.

Сообщается, что многие из арестованных митрополитов и епископов разрабатывали специальные обращения к верующим, в которых призывали к борьбе за политические права церкви. «Вскрыт и ликвидирован ряд подпольных формирований церковников и сектантов, актив которых проводил среди верующих антисоветскую деятельность, пытаясь тем или иным способом выдвинуть свои кандидатуры на выборах.

Поповский и проповеднический актив одновременно пытается вести антисоветскую работу по компрометации кандидатов, выставленных для баллотирования, и подготавливает антисоветские вылазки на время выборов».

И, наконец, в-шестых, из текста сообщения следует, что в стране ведется недостаточная антирелигиозная работа. Союза воинствующих безбожников фактически не существует, а массово-воспитательная антирелигиозная работа не выполняется. Более того, приостановилась работа по закрытию церквей. В качестве примера говорится, что по Союзу насчитано «7.123 бездействующих, формально не закрытых церквей, т. е. более половины всех существующих церквей». Каждая не закрытая церковь в тексте называется «зазором» в глазах верующих, т. е. символом слабости власти, а также стимулом для продолжения действий церковного контрреволюционного движения. «Попы, монахи и церковные старосты всячески провоцируют верующих в местах наличия бездействующих, формально не закрытых церквей на антисоветские выступления…»

Обратим внимание, что в конце осени 1937 года московские чекисты уже не лидируют в борьбе против Православия, и нарком требует исправления ситуации. Можно сделать предположение, что именно позиция Ежова подтолкнула регионы ко второй (в ноябре 1937 года) и третьей (в январе-феврале 1938 г.) волне арестов верующих (см. ниже).

Здесь следует заметить, что Сталин к призывам Ежова не прислушался, и митрополит Сергий (Старгородский) арестован не был. Кажется, что нарком был действительно настроен радикальнее («левее») Сталина.

После окончания первой фазы «кулацкой операции» репрессии против православных не остановились. 17 февраля 1938 г. в Киеве Ежов, упрекая местных чекистов, что они плохо вскрывают «контрреволюционные центры» говорит: «Вот возьмите, я не помню, кто-то из товарищей мне докладывал, когда они начали новый учет проводить, то оказалось, что у него живыми еще ходят 7 или 8 архимандритов, работают на работе 20 или 25 архимандритов, потом всяких монахов до чертиков. Все это что показывает? Почему этих людей не перестреляли давно? Это же все-таки не что-нибудь такое, как говориться, а архимандрит все-таки. (Смех). Это же организаторы, завтра они начнут что-нибудь затевать». Показательно, что Ежов уже не ставит вопрос о необходимости выяснить, занимались ли эти люди реальной антисоветской деятельностью, хотели ли они это делать, да и могли ли, например, в силу возраста. Позиция простая: «Почему этих людей не перестреляли давно?». Примерно через 20 минут он будет говорить другое: «…У вас взяты на учет исключенные из партии. Признак — исключение из партии — еще не говорит о необходимости чекистского репрессирования. Это не является признаком необходимости репрессировать. У нас в законе нет такого…». Можно подумать, что в законе есть что-нибудь о необходимости «перестрелять архимандритов».

Эти устные распоряжения наркома были далее закреплены в приказе Н.И. Ежова «О недочетах в подготовке и проведении массовых операций в УССР». В нем говорится: «По церковникам оперативный удар должен быть, прежде всего, нанесен по черному и белому духовенству, проникшему в промышленность и на транспорт, а также по духовенству, имеющему связи с закордоном, затем по верхушке церковного актива, не допуская подведения под эту категорию верующих вообще.

По сектантам задача заключается в том, чтобы в первую очередь репрессировать руководящую верхушку сект и сектантских проповедников; репрессирование же ряда сектантов проводить только на основании конкретно уличающих материалов».

Вопрос о позиции Ежова в борьбе с православными интересен для нас еще и тем, что он позволяет проанализировать, как именно формировался механизм бесконтрольного развития массовых операций. Проиллюстрируем это на примере Москвы и Московской области. Как уже говорилось, в августе УНКВД региона «отличилось и активно боролось с церковной контрреволюцией», а осенью уже «отставало» (или нарком так докладывал Сталину). Что, собственно, происходило?

10 июля 1937 года секретарь МК ВКП(б) Н.С. Хрущев направил Сталину записку: «Сообщаю, что всего уголовных и кулацких элементов, отбывших наказания и осевших в гор. Москве и Московской области учтено 41 305 чел», в том числе по 1-й категории — 8500.