Сталин и заговор генералов

Советская военная элита, дотоле ограниченная партийно-политическим надзором даже в руководстве сугубо армейскими делами, неожиданно получила шанс стать своего рода арбитром в решении политических споров как внутри страны, так и за ее пределами. Ее лидер Тухачевский оказался перед вполне реальной перспективой сыграть решающую роль в определении политического будущего Советской России и СССР. Начавшаяся еще с весны 1923 г., с «дела Варфоломеева», «чистка» военной элиты лишь красноречиво свидетельствовала о тревожных опасениях партийно-государственной власти, рожденных все более явной непокорностью военной элиты, воплощенной в поведении ее лидера Тухачевского, в распоряжении которого оказались самые лучшие в Красной Армии и преданные ему «большие батальоны».

Несмотря на противоречивость и смутность политической ситуации, в которой оказался Тухачевский, подготавливаемый им «аититроцкистский» военио-политический переворот состоялся. Однако низвержение почти независимого и честолюбивого военно-политического «вождя» Троцкого другой политической фигурой, но вполне партийно-управляемой, Фрунзе, не смогло гарантировать «красным маршалам» роль независимого субъекта политического действия. Это обстоятельство в значительной мере способствовало продолжению и расширению «чистки» и «обновлению» военной элиты, ее растущему подчинению элите партий] ю-политической.

Можно считать, что независимо от последующих военно-политических процессов «падение Тухачевского» состоялось именно в 1924—1925 гг. Сохраняя внешне свое лидирующее положение в военной элите и Красной Армии, он, по существу, начиная с весны 1924 г., постепенно терял свое реальное влияние на военно-политическую ситуацию. В его лице это влияние теряла советская военная элита, сложившаяся по итогам Гражданской войны. Несостоявшийся «рецидив» революционный войны в связи с «германским Октябрем» фактически завершил эпоху «революционных, наполеоновских войн» в России. Это обстоятельство в конечном счете предопределило крушение перспектив советской военной элиты и ее лидера на самостоятельную политическую роль и их «вымывание» из военно-элитарного слоя «красных генералов».

Новая структурная основа военной власти, обозначившаяся весной 1924 г., персонифицировалась в Троцком (Председатель РВС СССР и парком) и Фрунзе (заместитель Председателя РВС СССР и наркома), обнаруживала отказ, хотя бы временный, от «революционной войны» и от «фронтовых» настроений. В свое время К.Маркс, стремясь понять социально-политическую сущность деятельности Нцполеона, писал, что «он завершил терроризм, поставив на место перманентной революции перманентную войну». В сложившейся ситуации в Советской России — СССР, кажется, начиналось движение в противоположном направлении: отказ от «перманентной революционной войны» при далеко не исчерпанном революционном социальном потенциале неизбежно вел к «перманентной революции» внутри страны и к возобновлению «терроризма». Наполеон избавил Францию от революционного террора, перенеся его на соседние страны и народы в форме «наполеоновских войн». Отказ революционной России от собственной перспективы «наполеоновских войн» возвращал или оставлял революционный террор внутри страны. В этом, как мне представляется, «знаковый» смысл ликвидации Западного фронта, «падения» Тухачевского и начала масштабной ротации советской военной элиты.

В поисках причин очевидной, хотя и «молчаливой» конфронтации между высшим партийно-политическим руководством и Тухачевским, обозначившейся в марте 1924 г., следует обратить внимание не на замену Э.Склянского на М.Фрунзе, а на намеченный политическим руководством указанный выше «государственный переворот». Он должен был найти свое содержательное выражение в намечаемой радикальной реформе РККА.

В ходе проведения военной реформы высшим политическим руководством предусматривалось решение главной задачи: сократить численность Красной Армии, превратив ее в боеспособную и дешевую. Задача, несомненно, очень трудная. Уже к середине 1924 г. обозначилось несколько составляющих эту задачу: вопрос о территориально-милиционных формированиях; вопрос о введении единоначалия; вопрос о Штабе Красной Армии; вопрос о численности армии; вопрос об организации стрелковых частей; вопрос о стратегической доктрине РККА, который предполагал решение вопроса военно-политического курса СССР. Трудно было найти в Красной Армии крупных военачальников, которые были бы против сокращения ее для мирного времени с одновременным улучшением качества, повышения ее боеспособности. Всем было ясно, что в еще не оправившейся от разрухи стране следует изыскивать возможности более рационального использования военного бюджета. Сам же он, конечно же, должен быть сокращен из-за общей скудости бюджетных средств и бедности страны. Взгляды М.Тухачевского на то, какой должна быть Красная Армия, были давно известны военной общественности и руководству РККА.