Сталин и заговор генералов

Первые признаки неприязненного отношения и некоторой подозрительности в отношении Якира зародились у Сталина еще в 1933—1934 гг. Связано это было, в частности, и с возражени-• ями украинского руководства, в том числе И.Якира, против некоторых аспектов коллективизации, проводившейся на Украине. Однако на 17-м съезде ВКП(б) Якир был переведен из кандидатов в полноправные члены ЦК, что, несомненно, усилило его политическую значимость. Пожалуй, с этого времени Якир становится единственным из профессиональных высших командиров РККА, получившим такой политический вес. Это также не могло не беспокоить Сталина. Меры по фактическому ослаблению военно-политического веса Якира, принятые Сталиным, можно обнаружить уже в мае 1935 г., когда Украинский военный округ был разделен на два: Киевский и Харьковский. Из всесильного «диктатора Украины» Якир превращался в командующего одним из украинских округов. Этим действием, разумеется, влияние Якира Не ослаблялось сразу, однако «вбивался клин» в его отношения с бывшим заместителем И.Дубовым, который назначался на формально равнозначную должность командующего Харьковским военным округом. Это повышение Дубового не могло не вселить в него ощущение некоторой «благодарности» Сталину и Ворошилову. Этот акт должен был способствовать расколу единства «украинской группировки», которая в 1930 — 1931 гг., в частности, помешала арестовать Тухачевского.

«Немилость» к ним Сталина и недоброжелательность Ворошилова явственно обнаружились в период присвоения персональных званий осенью 1935 г. «Я одно точно знаю, — вспоминал генерал армии А.Хрулев, — что Блюхеру присвоено звание маршала по личному предложению Сталина, чему сильно завидовали Уборевич и Якир»¹²⁹².

К середине 30-х гг. И.Уборевич уже имел устойчивую репутацию одного из самых способных и подготовленных советских «генералов» как в СССР, так и за его пределами. По мнению маршала И.Конева, Уборевич был «самым крупным военным деятелем» той эпохи. Он «высоко оценивал его опыт в период Гражданской войны. Высоко оценивал его как командующего округом, как человека, прекрасно знавшего войска, пристально и умело занимавшегося боевой подготовкой, умевшего смотреть вперед и воспитывать кадры»¹. Он. считал его «человеком с незаурядным военным дарованием»^{1293 1294 1295}. Педантичный, по-немецки пунктуальный и аккуратный, Уборевич был требовательным и строгим командиром. «Уборевич больше занимался вопросами оперативного искусства и тактикой... Он был большим знатоком и того и другого и непревзойденным воспитателем войск, — вспоминал много позже один из его «учеников» маршал Г. Жуков. — В этом смысле он, на мой взгляд, был на три головы выше Тухачевского, которому была свойственна некоторая барственность, небрежение к черновой работе. В этом сказывалось

а

его происхождение и воспитание»«.

Вновь возвращаясь к личности Уборевича, Жуков, для которого командарм слишком много значил в полководческом становлении, отмечал: «Уборевич был бесподобным воспитателем, внимательно наблюдавшим за людьми и знавшим их, требовательным, строгим, великолепно умевшим разъяснить тебе твои ошибки. Очевидность их становилась ясной уже после трех-четырех его фраз. Его строгости боялись, хотя он не был ни резок, ни груб. Но он умел так быстро и так точно показать тебе и другим твои ошибки, твою неправоту в том или ином вопросе, что это держало людей в напряжении»¹²⁹⁶. Маршал К.Мерецков отмечал в характере Уборевича некоторую «сухость» и «резкость» и в то же время «собранность и организованность»¹. Генералу С.Калинину также «И.П.Уборевич запомнился как подлинный новатор в обучении и воспитании войск»^{1297 1298}.

Весьма высокое мнение о профессиональных качествах и способностях Уборевича сложилось к середине 30-х годов за рубежом. «Уборевич — по общему отзыву — ...выдающийся командующий войсками, — отмечалось в журнале «Часовой». — Почти вне политики, очень требовательный к высшему командному составу, много работавший, он сумел создать в Белорусском военном округе атмосферу военного соревнования»¹²⁹⁹.

Уборевич, как отмечалось выше, также «считал себя обиженным неполучением им маршальского звания». Он особенно обижался на Ворошилова, полагая, и не без оснований, что «Ворошилов не считает меня способным выполнить большую военную и государственную работу. Это он неоднократно говорил Тухачевскому, особенно в период присвоения звания, приравняв меня к Белову и Шапошникову»^{1300 1301 1302}. Сталин называл Уборевича «паникером»⁰, а Ворошилов, затаивший к нему неприязнь еще с 1930 г., продолжая видеть в нем одного из потенциальных претендентов на его пост, именовал «иезуитом» и «трепачом»®. Заметное охлаждение в личных отношениях наблюдалось у И.Уборевича с А.Егоровым и А.Седякиным.