Сталин, Иван Грозный и другие

Второй части дилогии в архиве Сталина нет. Возможно, в те же осенние месяцы 1943 г. текст пьесы «Трудные годы» он вернул автору с замечаниями или передал ее кому-то для рецензирования? Не исключено, что экземпляр пьесы «Трудные годы» был направлен вождем на отзыв в Институт истории АН СССР, где со временем и застрял. Во всяком случае, в мае 1944 г. заместитель директора Института истории А.М. Панкратова писала на имя Сталина, Жданова, Маленкова и Щербакова: «Даже в такой талантливой работе, посвященной Ивану Грозному, как пьеса А.Н. Толстого, наблюдается та же тенденция идеализировать взаимоотношения царя с русским народом»[388]. В Институте истории явно были в курсе дел с пьесой Толстого. Пьеса еще не была толком опубликована (если не считать давнего фрагмента в журнале и первого забракованного варианта), а ее содержание вновь стало известно историкам и даже публично оценено, хотя нет никаких свидетельств, что Толстой вновь выступал с публичными чтениями. Значит, кто-то направлял рабочий текст пьесы для ознакомления историкам, но этим кто-то могли быть или автор, или несколько чиновников высшего звена. Автор таким корреспондентом явно не был, поскольку болезненно относился к критике профессионалов.

Как уже говорилось, мае – июне 1944 г. в ЦК ВКП(б) было созвано совещание по вопросам истории СССР. Под наблюдением высоких партийных чиновников из Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) выступали ведущие историки страны. Н.Л. Рубинштейн, написавший к 1940 г. первый учебник по истории русской историографии, а в годы борьбы с «безродным космополитизмом» затоптанный властью и коллегами, смело выступил на этом совещании с резким протестом против идеализации Ивана IV. «Возьмем другой пример отражения нашей истории в области художественной литературы, которая широко влияет на общественные массы», – обратился он к собранию. – Возьмем отражение в художественной литературе исторического признания положительной роли Ивана Грозного, положительной роли опричнины в определении перспектив государственного развития. Здесь мы пришли к сплошной идеализации. Мы имеем литературные произведения, опубликованные уже сейчас в печати, как драма Алексея Толстого, сценарий Эйзенштейна и др., где Иван Грозный изображен мечтателем, а героем русского народа изображается Малюта Скуратов. Мне кажется, что это свидетельствует о глубоком распространении сплошной антиисторической идеализации нашего прошлого. Мне кажется далее, что этот момент также связан с недостаточной глубиной нашей теоретической работы над вопросами проблемного теоретического порядка. Мы наблюдаем за последнее время не просто те или другие отдельные ошибки, но искажения методологического, теоретического порядка, самого метода трактовки исторических вопросов»[389]. Это был глас вопиющего в пустыне или наивной простоты, не понимающей, «откуда уши растут».

Кто точно занимался на этом этапе «проектом» Толстого, неизвестно, но, похоже, что Сталин к его новому произведению отнесся снисходительнее, чем к предыдущему. Косвенно об этом можно судить по тому времени, которое было затрачено автором на создание пьесы (несколько месяцев 1943 г.), и количеством ее вариантов. В современном архиве Толстого сохранилось несколько десятков рукописных и отпечатанных вариантов отдельных глав дилогии «Иван Грозный» с правкой и вставками автора или его секретаря Н.А. Озерской. Есть и правка «неизвестной рукой». В большинстве своем варианты относятся к работе драматурга над первой частью – «Орел и орлица» и гораздо в меньшей степени над второй – к «Трудным годам». Только в одном 1941 г. Толстой проработал четыре варианта пьесы, ставшей основой для новых вариантов «Орла и орлицы». Ни над одним драматическим произведением Толстой не работал так долго и мучительно. Это хорошо видно по сохранившимся материалам в его архиве. Здесь автографы отдельных частей дилогии, авторизованные машинописи или машинописи и отпечатанные типографским способом брошюры с авторской правкой[390].