Сталин: как это было? Феномен XX века

Я прошу товарищей, которым стало известно это письмо, ни в коем случае при будущих встречах с Владимиром Ильичем не обнаруживать сделанной ошибки, не давая ему никакого повода предположить, что письмо известно и прошу смотреть на это письмо, как на запись мнения Владимира Ильича, которую никто не должен был бы знать».

Невооруженным глазом видно, что письмо это Лидия Александровна писала в большом душевном волнении и отдала его Каменеву, даже не перечитав: на это указывают стилистические ошибки, отсутствие в ряде случаев знаков препинания, повторы и т.д.

Не менее был перепуган происшедшим и Каменев. Он-то знал, что с личными характеристиками фигурантов диктовки были знакомы все те, кого они касались, за исключением Пятакова, который вообще непонятно каким образом попал в ленинскую диктовку. Все всё знали, но никто не собирался на это реагировать, так как все давно уже списали вождя из политики и только ждали, когда закончится его агония. Более того, складывается впечатление, что все фигуранты ленинской диктовки были абсолютно уверены в том, что партийная масса никогда не узнает о ленинских характеристиках, включая и предложение вождя о перемещении Сталина с поста генерального секретаря. Фотиева же своим письмом неожидаемо взбаламутила всю картину, и стало непонятно, что в этой ситуации предпринять, и надо ли вообще что-то предпринимать. Никто еще не мог даже предположить, что через полтора года роль Фотиевой перейдет к Н.К. Крупской и все окажется намного более серьезным. Но это случится только в мае 1924 года, когда Ленина уже не будет в живых и с его посмертной волей можно будет делать вообще все, что угодно. Но сейчас-то вождь был еще жив.

И потому Каменев, не зная, что с этой «бомбой» делать, тут же (а времени было уже за полночь) пишет Сталину паническую записку:

«Л.Б. Каменев — И.В. Сталину. 29 декабря 1922 года.

Т. Сталину

Тов. Л.А. Фотиева явилась ко мне сего 29/XII в 23 часа и сначала устно, а затем письменно сделала вышеизложенное заявление. Я считаю нужным познакомить с ним тех членов ЦК, которые узнали содержание письма Владимира Ильича (мне известно, что с содержанием его знакомы т.т. Троцкий, Бухарин, Орджоникидзе и ты). (Каменев тут явно лукавит, не называя Зиновьева, хотя хорошо известно, что Каменев был фактически эрго-я Зиновьева и всегда и во всем не делал ни одного шага в политике, не обговорив его предварительно с Зиновьевым. — Вл. К.) Я не говорил никому ни словом, ни намеком об этом письме. Полагаю, что так же поступили и все вышеназванные товарищи. Если же кто-либо из них поделился с другими членами ЦК содержанием письма, то до сведения соответствующих товарищей должно быть доведено и это заявление т. Фотиевой».

Картина всей этой туго закрученной интриги будет неполной, если не воспроизвести рассказ Троцкого об этих событиях, который он обнародовал в 1929 году, будучи уже в эмиграции.

Вот что писал об этом сам автор мемуаров.