Сталин. Мой товарищ и наставник

Вскоре Сталин нанес сокрушительный удар по меньшевикам-раскольникам и дал всем нашим товарищам в руки превосходное оружие – свою брошюру «Коротко о партийных разногласиях», которую Ленин назвал одним из выдающихся произведений большевистской мысли. Большевики привыкли делать дело, а не болтать, поэтому в спорах с болтунами-меньшевиками наши товарищи часто проигрывали, несмотря на то что защищали правое дело. Демагогия – хитрый и подлый прием, но он действует. В своей брошюре Сталин простым языком разбил все хитрые доводы меньшевиков и показал, что в нашей партии выявились две тенденции: тенденция пролетарской стойкости и тенденция интеллигентской шаткости. Любого товарища, прочитавшего брошюру, меньшевики уже не могли одолеть в спорах. Как бы они ни старались, на каждый их выпад давался отпор – логически аргументированный ответ. Очень помогла всем нам эта брошюра. Я столько раз перечитывал ее, что выучил наизусть, а фраза «однажды и ворона обрела розу, но это еще не значит, что ворона – соловей»^[104] стала одной из любимейших моих фраз. Сталин всякий раз смеется, когда я при нем ее произношу.

Эту брошюру успел прочесть и высоко оценить умирающий от чахотки Александр Цулукидзе^[105], наш Саша. Цулукидзе был одним из выдающихся марксистов Грузии и беспощадным борцом не только с самодержавием, но и с националистами-меньшевиками, которые не раз пытались перетянуть его на свою сторону.

– Саша, ты – грузин, ты – князь!^[106] – говорили они. – Как ты можешь поддерживать русских и армян, которые ущемляют наши права?

– Они ущемляют не права грузин, а права буржуазии всех национальностей! – отвечал Саша.

Меньшевики взывали к Сашиному княжескому происхождению, пытаясь перетянуть его к себе, и в то же время использовали это обстоятельство для того, чтобы опорочить Сашу в глазах народа.

– Неужели вы настолько наивны, что верите, будто князь Цулукидзе действительно борется за ваши интересы? – спрашивали они рабочих.

Но рабочие верили Саше, потому что привыкли судить о человеке по его делам, а не по происхождению. Ленин – сын генерала, и что с того?^[107]

Саша помогал Иосифу во многих делах, начиная с организации первой тифлисской маевки на Соленом озере. Очень много он сделал в Батуми в 1902 году^[108].

Узнав о Сашиной смерти, Сталин сказал:

– Мы похороним товарища Цулукидзе с таким почетом, которого не удостаивался никакой царь! Пусть все видят, как мы чтим своих погибших товарищей!

Саша умер в Кутаисе, а хоронить его собрались на родине, в Хони^[109]. Было решено, что до кладбища гроб с телом Саши понесут на руках. На похороны съехались товарищи со всего Кавказа. Обстановка в Кутаисе в те дни была такой, что достаточно было одной искры для того, чтобы вспыхнуло восстание. Вице-губернатор Калачев, исполнявший в то время обязанности губернатора, мудро приказал полиции ни во что не вмешиваться. Впрочем, полиция и не имела такого желания. К тому времени все уже поняли, на что способны сплоченные пролетарские массы.

В день похорон с утра пошел сильный дождь, но это не изменило наших планов. Похороны начались в назначенный час – в девять, и шли как было запланировано. Гроб несли на руках, пели «Марсельезу» и другие революционные песни, время от времени процессия останавливалась, и кто-то произносил речь. Трудно судить на глаз, но у меня и других товарищей сложилось мнение, что в Кутаисе за Сашиным гробом шло не менее пятидесяти тысяч человек, а до Хони гроб сопровождало тысяч тридцать. В толпе то и дело кричали: «Долой самодержавие!» и «Да здравствует социализм!» Сталин и другие товарищи, находившиеся на нелегальном положении, шли вместе со всеми. Сталин сказал две речи – одну в Кутаисе, а другую в Хони. Очень хорошо сказал, люди плакали, слушая, как он рассказывает о Саше и о его делах.

– Врачи советовали товарищу Сандро беречь себя, но он работал изо всех сил, приближая наше общее счастье, приближая революцию! Только революция позволит нам сбросить оковы и стать свободными, товарищи. Не слушайте предателей, которые пытаются увести вас с пути борьбы. Да здравствует революция! Да здравствует социализм! Долой самодержавие!

Этими словами Сталин заканчивал оба своих выступления.

Мне Сталин поручил важное дело – руководить боевой дружиной, которая обеспечивала защиту Сашиных похорон. Я привык к револьверам, но у некоторых товарищей были маузеры, которые незаметно носить под одеждой невозможно. Полиция видела их, но отворачивалась. Сталина и других наших товарищей-нелегальщиков полиция тоже видела, каждый из них выступал перед народом, но полицейские не сделали попытки схватить хоть кого-то. В тот день полицейские напоминали статуи, были слепыми, глухими, неподвижными.

Двойственное впечатление владело мной во время Сашиных похорон. Мне было жаль Сашу, которого я знал лично и очень уважал, но в то же время я радовался тому, как проходят его похороны. Вечером после похорон те, кто близко знал Сашу, собрались для того, чтобы помянуть его по народному обычаю.