Сталин. От Фихте к Берия

Помещение этнодемографической истории Польши и Литвы в контекст Прибалтики в её современном понимании, то есть там, где начиная с XVII века экспансия Польши на Восток столкнулась с экспансией Швеции, Пруссии и немецким правящим классом, а поляки сами стали объектом немецкой ассимиляции, где в 1920–1930-е гг. Польша стала в регионе крупнейшим конкурентом СССР, проливает особый свет на инструментарий и материал этнокультурной конкуренции.

С фактографической точки зрения это помещение в контекст сделал известный и исследовательски чрезвычайно активный, недавно умерший историк-демограф Владимир Максимович Кабузан (1932–2008), который и после своей смерти дарит новые труды русской науке. Его названная книга — лишь одна из его посмертных публикаций[1002].

В. М. Кабузан так определяет географию предмета: «В состав Прибалтийского региона мы относим населённые преимущественно литовцами, латышами и эстонцами Эстляндскую, Лифляндскую, Курляндскую и Ковенскую губернии, а также Кёнигсбергский и Гумбиненский округа Восточной Пруссии. Кроме того, здесь анализируются также Виленская, Витебская и Сувалкская губернии, а также Алленштейнский округ Восточной Пруссии. Они лишь частично могут рассматриваться в составе региона… В целом по ходу работы иногда приходится также сохранять и традиционное деление на Прибалтику в узком, принятом в XIX — начале XX в., смысле слова (то есть Лифляндскую, Эстляндскую, Курляндскую губернии), Белорусско-Литовский регион (Виленскую, Ковенскую, Витебскую губернии), Сувалкскую губернию Царства Польского и Восточную Пруссию (Кёнигсбергский, Гумбиненский и Алленштейнский округа)» (с. 20).

Политико-географический состав Прибалтики в русской традиции претерпел следующие перемены. До 1917 года это был Прибалтийский (Остзейский) край Российской империи (состоявший из Курляндской, Лифляндской и Эстляндской губерний, то есть нынешних Латвии и Эстонии). В 1920-е — историко-географическое содержание Прибалтики в советском языке расширилось до Литвы, Латвии и Эстонии, иногда также Финляндии. Например, в 1933, 1934 и 1935 гг. официальные представители СССР, включая главу НКИД М. М. Литвинова, говоря о задачах региональной безопасности, а в 1939-м — новый глава НКИД СССР В. М. Молотов, говоря о прямой угрозе войны, неизменно включали Финляндию в число стран Прибалтики, наряду с Эстонией и Латвией[1003].

В 1920–1930-е гг., по мере внешнеполитического сближения Польши с Финляндией, Эстонией и Латвией, Литва, так и не согласившаяся с оккупацией Польшей Виленского края, естественным образом выпала из коалиционного формата Прибалтики, но это не мешало некоторым авторам объединять все эти пять стран в целостный регион «окраинных» государств[1004], что, впрочем, не смогло конкурировать с более общим понятием «лимитрофов», то есть государств, образовавшихся или расширившихся после распада Российской, Австро-Венгерской и Германской империй на их некогда «пограничном» стыке (Румыния, Венгрия, Чехословакия, Польша, Литва, Латвия, Эстония, Финляндия). Присоединение в 1940 году Литвы, Латвии и Эстонии к СССР окончательно закрепило за ними в русском языке имя Прибалтики, а итоги советско-финской войны 1939–1940 гг. вывели из состава региона Финляндию[1005].

В. М. Кабузан профессионально, подробно и неоднократно останавливается на проблеме источниковой базы исследования, основой которого послужили материалы V — Х ревизий (1795–1858), данные административно-полицейских исчислений (1795–1858), данные церковного учёта, переписи населения 1881–1917 и до 1920-х гг. и до 1989 (с. 3). Его главное сожаление состоит в том, что привлечение следующего по детальности уровня данных — по населённым пунктам — осталось ему явно не под силу: «Несмотря на исключительно богатые источники и наличие целого ряда солидных исследований, этнодемографическая ситуация в Прибалтике не исследована должным образом в динамике и за большие отрезки времени. В настоящем исследовании мы поставили своей задачей рассмотреть эту проблему по уездам и губерниям (в границах конца XIX в.), а также в рубежах современных прибалтийских республик[1006] с конца XVIII в. до наших дней» (с. 19).