Сталин. От Фихте к Берия

Эмиграция отчасти, несомненно, объясняет резкое падение доли литовцев в Ковенской и Виленской губерниях, но прямо и категорически противоречит данным о резком росте их доли в Сувалкской губернии. И поэтому мне представляется, что главным, наряду с важными другими, фактором роста / падения доли литовцев является перемена ими идентичности, вернее, отказа от двойственного самоопределения в пользу однозначного. Что было фактором такого выбора — принудительная или добровольная ассимиляция, то есть в данном случае полонизация? Это необходимо рассмотреть на уже указанном примере Виленской губернии, ставшей центром польской-литовской этнодемографической борьбы. В. М. Кабузан даёт важный материал для этого анализа (см. Таблицу 3)[1036], из которого, прежде всего, следует тот принципиальный факт, что полонизация не была направлена специально против литовцев, а затрагивала также и ещё более радикально и русских носителей белорусского языка, определяемых автором книги как белорусов.

В. М. Кабузан, комментируя эти данные, сообщает, что современные событиям исследования зафиксировали, что «на большей части Виленской губернии в начале ХХ в. не отмечалось подъёма национального самосознания литовцев и полонизация[1037] шла полным ходом. Добавим, что по немецкой переписи 1916 г. в г. Вильнюсе поляки достигали уже 50,5 % всего населения, а литовцы — 2,6 %, а в Виленском уезде соответственно 71,9 % и 15,4 %» (с. 23, прим. 12). Важно, что культурное отступление литовцев перед конкурентным натиском поляков (вплоть до перемены этничности) ещё более заметно на примере населения города Вильно, где иные этносы — пока была жива Российская империя — смогли сохранить свою идентичность рядом с поляками (см. Таблицу 4)[1038]. «Быстрая ассимиляция поляками коренного литовского населения на территории Виленской области (уезды Виленский, Трокский, Свенцянский) и бывшей Сувалской губернии (Сейненский) привело к тому, что уже в начале ХХ в. литовское (по языку) население составляло здесь не более четверти всех жителей и преобладали поляки и белорусы», — пишет В. М. Кабузан (с. 18). А имея в виду дальнейшее присоединение Виленского края к Польше, резюмирует: «в <19>30-е годы почти всё население здесь уже говорило преимущественно по-польски… именно в начале ХХ в. территория Виленского и Трокского уездов из литовской превращается в польскую[1039] и остаётся таковой до депортации[1040] отсюда поляков в 1946 г.» (с. 18, 39), но считает необходимым, не растолковывая смысла «исконности», добавить: «И в то же время это была исконно литовская земля» (с. 18).

Таблица 4. Евреи, белорусы и русские в населении Вильно (%)

Здесь следует сделать экскурс в область политических решений, которые принимали создатели независимой Литвы и конструкторы её национальной территории: надо сразу сказать, что эта территория рисовалась ими таким образом, что чаемая Литва изначально обрекалась либо на федерализацию, либо на иную политическую форму многонациональности, либо на принудительную ассимиляцию национальных меньшинств. Лишне говорить, что на практике все новые национальные независимые государства 1920–1930-х гг. в итоге строили этнократии и делали ставку на принудительную ассимиляцию меньшинств. Дело в том, что в ряду тех бывших российских имперских регионов, на которые претендовала литовская Литва, были названы заведомо инонациональные или многонациональные территории (и таблицы в этом тексте это ярко иллюстрируют). В ноябре 1917 года в Воронеже Национальный совет литовцев России решил претендовать, кроме базовых литовских земель, также на Вильнюсскую, Сувалкскую, часть Гродненской губернии. Впрочем, положение преимущественно сельской нации определяло низкую долю литовцев и в Ковно (Каунасе) — в конце XIX века там жило всего в общей численности населения города — 6,6 % литовцев при 35,2 % — евреев, 22,7 % — поляков, 25,8 % — русских и белорусов. В 1920 году на переговорах с Советской Россией делегация Литвы потребовала признания прав Литвы на всю Гродненскую губернию и часть Минской[1041].

В. М. Кабузан подробно описывает типичную этническую судьбу Виленского края в составе Польши в контексте Прибалтики 1920–1930-х гг., где процветала принудительная административная ассимиляция в интересах титульных наций: