Сталин против рептилоидов

Ну, сам так сам, Ракель Самуиловна отвернулась, подобрала подол повыше, чуть не до лопаток, уперлась руками в кирпичную стену и широко расставила ноги:

— Ставьте меня как Вам удобно, и берите меня. — Она замерла, ожидая его прикосновений. Только дышала неровно и часто, словно долго бежала.

Свирид, глянул на эти чуть приспущенные чулки на длинных ногах, шикарные бёдра, на красивую спину, и уговаривать его нужды не было. Он подошёл к ней, погладил ей попу совсем немного, словно кобылку молодую успокаивал, и вдруг, что было сил, вцепился в роскошный зад красавицы крепкими пальцами. Да так, что она только пискнула по-мышиному. А потом, всё ещё попискивая тихо, терпела до конца, и вырваться даже не пыталась.

Она сидела на своём бауле, курила, и поглаживала его по лицу. А он сидел рядом на земле. Они оба молчали. Она чуть улыбалась, он застыл с миной лёгкой обескураженности на лице. Её чуть-чуть задевало то, что он ничего не говорит ей, сидит как сыч днём, с выпученными глазами и всё. Ну, хоть какая-то реакция должна быть у этого мальчишки. Понравилось ему или нет, не говорит. Остекленел.

— Ну, вам понравилось? — Не выдержала Ракель Самуиловна.

— Да я думаю, зря это всё было — вдруг сказал Свирид, нахмуриваясь по своему обыкновению.

— Что — зря? — спросила она, убрала руку от его щеки и посмотрела на него настороженно.

— Да это, то, что было сейчас.

— Почему? — Всё ещё была насторожена она.

— Да вот Вы раззадорили меня, а сами в Читу свою уедете, а я тут останусь. Без Вас.

У неё отлегло от сердца, она снова прикоснулась к его щеке, и улыбнулась:

— А вы бы хотели со мной в Сибири остаться? Там такая тайга, что хоть полк будет искать, нипочём не найдёт нас. Останетесь?

— А Вы хотите? — Он глянул на неё с недоверием.

— Очень хочу, — ответила она и поцеловала его в губы.

— Останусь, раз так, — решительно сказал он, — но сначала мне нужно до товарища Артузова добраться. Довезу Вас до Читы, смотаюсь в Москву по-быстрому, а потом к Вам вернусь.

— Кстати, у вас очень сильные пальцы, словно клещи, — она чуть покраснела и улыбалась, — я, конечно, люблю страстность и пыл, но теперь у меня вся попа в синяках.

— Ну, буду в следующий раз хватать полегче, — обещал Тыжных.

— А впрочем не нужно, держите меня крепче, мне это нравится, ну а синяки… Пусть будут. Попа в синяках, это пикантно!

— Это как? — Не понял Свирид.

И тут паровоз дал свисток.

— Вот дьявол, — он вскочил, и посмотрел на часы, что висели над перроном, — мы колокол не слышали, до отправленья поезда осталось пять минут.

Она вскочила вся горячая, раскрасневшаяся, а он попытался её обнять, поцеловать так не во время, но она отбилась и сказала оглядываясь:

— Так, товарищ Тыжных, погодите чуть-чуть, сейчас сядем в поезд и будете делать со мной, всё что захотите, а пока найдите мне мои панталоны.

— Да искать нет нужды, у меня в кармане они. — отвечал товарищ Тыжных, доставая предмет дамского гардероба из правого кармана брюк.

— А зачем Вы их взяли? — удивилась она, забирая их у него.

— Да подумал, что такие они белые, чистые, и валяются на земле. Вот и положил их в карман, что б Вам потом в запачканных не ходить.

От этой, казалось бы, глупости, Ракель Самуиловна чуть даже не прослезилась, и сказала тихо:

— О господи, Вы полегче так со мной, мой славный рыцарь. Меня или разорвёт от вашей романтичности напополам, или я опять тут раскорячусь лицом к стене, и буду рыдать от бабьего счастья пока вы меня берёте. А я об эту стену уже один ноготь и так сломала.

— Чего? — не понял Тыжных.

— Ничего, — она быстро надела панталоны и застёгивала чулки. Спрятала в пояс револьвер, потом чмокнула его в губы, — давайте билет. И выходите за мной, как отойду на двадцать шагов.

Он так и сделал. Но пока они одевались, собирались и выходили на перрон, почти все пять минут прошли. Дежурный по станции уже подошёл к колоколу. Взялся за верёвку.

Ракель Самуиловна увидела четверых мужчин, что всем мешали в сутолоке на препоне, двое из них были милиционеры. Сердце её бешено забилось, словно в молодости. Она опустила голову, стала изучать билет, проходя мимо них: «Второй вагон». Значит в конец состава. Казалось, ни кто на неё не обратил внимания. И она спокойно вздохнула. Красавица уже думала о том, что будет славно, если мимо них пройдёт и Свирид. И тогда они смогут закрыться в мягком вагоне и выходить из него только чтобы поесть. Она шла к своему вагону и не слышала, как человек с ярко выраженным татарским говором произнёс удивлённо:

— Э-э, так вон, кажись, та баба та пошла.

— Точно она? — переспросил татарина высокий и сильный мужчина в синем заляпанном галифе.

— Так вроде она, с переду надо глянуть, а с заду она, паскуда, товарища Пильтуса укокошила!