Сталин. Рефлексия (10 ночей 1941 года)

Первый посол США в России¹⁰⁹ ему мало запомнился:

«Обычный западный дипломат – улыбки на официальных приемах и гадости в донесениях.... "Зловещие стороны сталинского режима" и т.п. Хотя при его назначении Рузвельт явно хотел сделать мне приятное – ведь этот Буллит был мужем вдовы Джона Рида¹¹⁰, нашего друга. Правда, бывшим мужем, который вряд ли продолжал любить бывшую женушку (а уж ее первого мужа он и до развода вряд ли обожал). Польза от этого посла, конечно, какая-то была, при нем в тридцать пятом первое торговое соглашение между нашими странами заключили.... Но когда Рузвельт его через год во Францию отправил, я, прямо скажем, не огорчился.

И если нынешнего посла¹¹¹ куда-нибудь отправят, тоже не огорчусь. Постоянные протесты (публичные, официальные) против "плохого обращения советских властей с американскими гражданами в Советском Союзе и на территории оккупированной Польши". И – ничего больше.

А вот когда был отозван второй посол, Джозеф Эдвард Дэвис (тот случай, когда помнишь и все имена человека, и его биографию), было очень жалко. Наш был человек. Отец умер рано, но был богатый дядя, помог с образованием. Стал Джозеф юристом, женился на дочери миллионера – не случайно женился. Не случайно потому, что был лучшим с точки зрения американского миллионера женихом – молодым, перспективным, здоровым. То есть "здоровым в духовном и физическом отношении, здоровым по всему своему подходу к работе, к делу", – так я немцу Людвигу говорил лет за семь до знакомства с Дэвисом. Вместе со словами "мы уважаем американскую деловитость во всем, – в промышленности, в технике, в литературе, в жизни"…¹¹² И в поиске женихов для дочерей, но это не для интервью.

Не прогадал миллионер: зять его далеко пошел – и в политике, и в профессии. То успешной президентской кампанией Вильсона руководит, то комиссию по торговле возглавляет, то в гольф с Рузвельтом играет, то собственной адвокатской конторой командует. Не только банки с корпорациями консультирует – целые страны. Мексику, Нидерланды, Грецию.…

Когда товарищу Сталину принесли досье на нового посла, он сразу решил познакомиться с тезкой (Иосиф, Джозеф – одно имя), произвести впечатление. И произвел – тот остолбенел, когда сразу после вручения верительных грамот Калинину меня увидел. Сам об этом написал в своем дневнике....»

Сталин достал из укромного места переводы дневниковых записей посла и зачитал вслух:

"…я просто остолбенел – в глубине комнаты открылась дверь и вошёл Сталин, с ним никого не было. Мне и в голову не могло прийти такое… Ни один дипломат не встречался с ним так, будь то в официальной или неофициальной обстановке. Фактически, он избегает встреч. Любая его встреча с иностранцем становится почти историческим событием.

Так вот, когда он вошёл, я, конечно, поднялся навстречу. Он тепло приветствовал меня, улыбаясь, держался очень просто, но одновременно величественно. Он производит впечатление человека сильного, собранного и мудрого. В карих глазах – тепло и доброта. Ребёнку бы понравилось сидеть у него на коленях, а собаке ласкаться у ног…"

«Ведь не для меня написал – для себя. Такого подхалимажа я и своим не позволяю – что про дитя на коленях, что про пса под ними. Подобное только для себя напишешь – от чистого сердца.

Впрочем, он мог догадываться, что не только для себя или для истории пишет. Ведь про наших "радиолюбителей" они знали отлично: всем гостям посольства тамошние сотрудники выдавали открытки с предупреждением: мол каждая комната и сад прослушиваются советскими секретными службами. Еще бы не знать: соответствующие устройства постоянно обнаруживались посольскими в самых разных местах – в каминах, вентиляционных отверстиях, во внутренних перегородках. Но всего не найдешь, поэтому создавали американцы помехи нашим микрофонам, постукивали ложкой по металлу и стеклу во время секретных разговоров. Стукачи американские, смешные люди…