Сталинград

В то время как 1-я гвардейская армия русских готовилась к контратаке, 24-я армия воссоединилась с 66-й. Формирования прямо с поездов начинали продвижение вперед, зачастую даже не зная своего истинного местоположения. Командир 221-й советской стрелковой дивизии не только не располагал данными о позиционных координатах и силах противника, но и не знал того, к какой армии относится его дивизия. 1 сентября он приказал разведроте разбиться на группы по 10 человек и выяснить, где же все-таки находятся немцы. Разведчики двинулись за железнодорожное полотно Сталинград – Саратов. Дивизия последовала за ними. Возвращавшиеся с налета «мессершмитты» заметили перемещение войск противника и поспешили на базу, чтобы пополнить боезапас. Когда же самолеты вернулись, прежней цели уже не было. Дивизия успела рассредоточиться. Вернувшиеся вскоре разведгруппы доложили, что видели немецкие отряды, но вычертить линию фронта для своего командира были не в состоянии. Ее просто не существовало в привычном понимании этого слова.

Пехота русских численно превосходила немецкую, но танков и артиллерии у них было куда меньше. Противотанковые орудия только что начали прибывать. Боевой дух армии был практически на нуле. К тому же немецкая авиация уничтожила полевой госпиталь, и в ходе налета погибло большое количество врачей и медицинских сестер. Раненые, доставленные в тыл, рассказывая об ужасах войны, сеяли панику среди новобранцев, остающихся пока в резерве. Дезертирство приняло массовый характер. Один комдив лично казнил каждого десятого солдата в подразделении, запятнавшем себя трусостью. Жуков, недавно назначенный заместителем Верховного Главнокомандующего, прибыл в Сталинград 29 августа. Вскоре он обнаружил, что все три армии, предназначенные для боевых действий, крайне плохо вооружены, состоят из немолодых уже резервистов и испытывают недостаток в боеприпасах и артиллерии. Связавшись со Сталиным, Жуков попросил отложить наступление на неделю. Сталин согласился, но соединение корпуса Вейдлица с 4-й танковой армией и продвижение немцев в западную часть города сильно его встревожило. 4 сентября Сталин позвонил начальнику Генерального штаба генералу Василевскому и потребовал доложить реальную дислокацию войск. Узнав от Василевского, что немцы уже в городе, Сталин обрушился на Жукова и остальных генералов. «Да что с вами такое! – то и дело восклицал он. – Неужели непонятно, что, сдав Сталинград, мы отрежем юг страны от центра и уже не в силах будем его защитить. Неужели вы не понимаете, что это катастрофа не только для Сталинграда? Потеряв этот город, мы лишимся главной водной артерии, а вскоре и доступа к нефти». Василевский предложил перебросить войска в наиболее уязвимые места и выразил надежду, что для Сталинграда еще не все потеряно. Сталин ничего не ответил на это предложение, но позже велел соединить его с Жуковым. Он приказал немедленно начать наступление, независимо от того, все ли дивизии имеют артиллерийскую поддержку и заняли намеченные места дислокации. «Промедление сейчас подобно гибели! – настаивал Сталин. – Ведь уже завтра Сталинград может пасть!» После долгого спора Жукову все же удалось уговорить Верховного Главнокомандующего подождать еще два дня. Трудно сказать, кто из них был прав, а кто нет. Тем временем Паулюс усилил свой 14-й танковый корпус, а самолеты Люфтваффе успели уничтожить множество целей в открытой степи. 12-я гвардейская армия русских смогла продвинуться вперед всего на несколько километров, а 24-я армия даже была вынуждена вернуться на прежние позиции. Пусть это наступление не имело успеха, но оно, по крайней мере, отвлекло на себя резервы Паулюса в самый критический момент.

В то лето немцы понесли самые жестокие потери. Не меньше шести батальонных командиров было убито за один только день, а некоторые роты потеряли до половины своего состава. (Общие потери немцев на Восточном фронте к тому моменту уже превысили полтора миллиона человек.) Допросы советских военнопленных лишь подтверждали немцам, что враг настроен решительно. От одной роты русских осталось всего пять человек, так как они получили приказ держать оборону до последнего. Красноармейцы яростно защищали свою землю. Вот отрывок из письма одного рядового: «С 23 августа мы постоянно ведем бои с жестоким и злобным врагом. Командир взвода и комиссар тяжело ранены, так что мне пришлось взять командование на себя. На нас двигалось не меньше семидесяти танков. Мы с товарищами обсудили обстановку и решили сражаться до последней капли крови. Пока танки „утюжили“ траншеи, мы кидали в них гранаты и бутылки с зажигательной смесью».

Русские гордились тем, что защищают Сталинград. Они понимали, что мысленно с ними сейчас вся страна. Однако солдаты не питали иллюзий, зная, какая отчаянная борьба ждет их впереди. Войска, защищающие Сталинград, насчитывали всего 40 000 человек, которые и должны были сдержать 6-ю и 4-ю танковые армии. Ни один командир не забывал, что Волга – это последняя линия обороны перед Уралом.