Сталинизм и война

Вместе с разгромом руководства РККА в 1937–1939 гг. была сведена к нулю и вся работа по подготовке партизанских действий. Она была объявлена «вражеской», поскольку проводилась под руководством И. Уборевича, И. Якира, В. Блюхера и других. Эта позиция вершителей судеб армии была непосредственно связана также с привлекательными тезисами о войне на чужой территории, о неизбежности революции в тылу империалистических агрессоров в поддержку Красной Армии. Как сообщил Семиряга, Берия вообще отрицал возможность партизанского движения в современной войне. По данным одного из организаторов движения И. Старинова, в 30-е гг. от репрессий погибло в десятки раз больше командиров и других партизанских специалистов, чем за всю Великую Отечественную войну. Из многих тысяч уцелели единицы. Это имело резко отрицательные последствия. Некомпетентное руководство движением, явная недооценка его со стороны Сталина, бесплановая переброска на оккупированную территорию недостаточно подготовленных и слабо вооруженных отрядов и диверсионных групп подчас даже без средств связи — все это привело к бессмысленной гибели многих партизан и подпольщиков, снизило эффективность их действий. В первый год войны на оккупированную территорию Украины было переброшено около 3500 отрядов и групп. К июню 1942 г. украинский штаб партизанского движения знал лишь о 22 действующих отрядах. В Белоруссии к 1 января 1942 г. из переброшенных 427 отрядов осталось не более 25.

Приведем также краткие сведения о другой упущенной по вине руководителей возможности использовать опыт современной войны. Известны достижения советской военной теории и практики в строительстве танковых войск до середины 30-х гг. Однако идея об ускоренном формировании танковых соединений, в том числе и за счет сокращения кавалерии, была квалифицирована как вредительство. Был нанесен труднопоправимый удар по бронетанковым силам. Мемуаристы, в частности Василевский, свидетельствовали, что пришедшие к руководству армией люди не сумели воспользоваться не только опытом войны в Испании, в которой принимали участие советские офицеры. Вследствие ошибочной оценки этого опыта, имевшиеся в РККА сильные и хорошо сколоченные механизированные корпуса были расформированы, созданы танковые бригады. Просчет стали исправлять лишь перед самым началом войны. Однако вновь создаваемые корпуса были слишком громоздкими и неповоротливыми. В каждом из них было свыше 1000 танков. Даже в конце войны танковые армии РККА насчитывали не более 600–700 танков. К началу войны большинство мехкорпусов находилось в стадии формирования. Особенно остро встал вопрос об овладении опытом во время советско-финской войны, вскрывшей непонимание руководителями всех рангов новых требований, предъявляемых армии. Высокими инстанциями были приняты решения, осуществлен ряд мер, но все это оказалось недостаточным. Как в заколдованном круге вновь и вновь вставала во весь рост проблема кадров, уничтоженных несколько лет тому назад.

Имеют распространение также старые тезисы о том, что в Восточном походе вермахт будто бы использовал экономику чуть ли не «всей Европы», что экономический потенциал Германии превосходил советский в 2–2,5 раза. «Мощный потенциал почти всей капиталистической Европы, — по мнению Анфилова, — нацисты поставили затем на службу подготовке войны против СССР. Поэтому утверждения, что вермахт в июне 1941 г. лишь в незначительной степени использовал некоторые ресурсы этих стран, просто ошибочно. По этому поводу и в нашей, и в зарубежной печати уже не раз приводились красноречивые данные»[218]. Автор исходит не из того, что было на самом деле, а из того, что, по его мнению, могло быть. Но если бы даже Германия преследовала цель «поставить на службу мощный потенциал», она не успела бы этого сделать. Она захватила его в июне 1940—апреле 1941 гг. Ее руководство было убеждено, что вермахт имеющимися силами разгромит РККА. Анфилов действительно много раз публикует свой тезис, ссылаясь лишь на книгу Б. Мюллер-Гиллебранда, изданную еще в 50-е гг. В ней есть некоторые сведения об использовании вермахтом захваченной техники. Но этот факт явно недостаточен для того, чтобы подтвердить вывод автора. В новейшем т. 6 упоминавшегося 10-томника читаем: вся трофейная техника, за исключением части французского автотранспорта и чешских танков, была использована вермахтом в учебных, охранных и иных целях вне Восточного фронта.