Сталкер или Труды и дни Андрея Тарковского

Здесь денег на ветер не бросают и из нашего брата жмут соки, не считаясь ни с замыслом, ни с творчеством. Деньги, деньги и деньги — вот принцип кино здесь, в Италии.

Феллини снял очень плохой фильм "Город женщин", который критика обругала в

Канне, Антониони шестой год не может найти денег на постановку, Рози, несмотря на

успех "Христа, остановившегося в Эболи", тоже не может начать работу. Мне кажется, самое время приглашать их работать на "Мосфильм", как вы в свое время поступили с

Куросавой. Он до сих пор не может этого забыть и всюду расхваливает Советский

Союз — своего спасителя».

255

«Глеб Панфилов. Ты хочешь сказать, что были определенные внешние

обстоятельства, вынуждавшие тебя к подобному методу работы, или обстоятельства

эти совпадали с твоим внутренним творческим волеизъявлением?

255

Андрей Тарковский. Видишь ли, снимая картину, мы бываем то в плохом

настроении, то в хорошем, проглядывая отснятый материал, имеем возможность

корректировать себя. Мы успокаиваемся, когда нам что-то нравится.

Г. П. А в здешних услових это делать некогда?

А. Т. Здесь на это нет времени, и с непривычки меня не покидал страх, правильно

ли я работаю? Тем не менее проверить себя было нельзя, усомниться или начать

работать по-другому... Здесь я должен был работать как танк, двигаться в одном, едином направлении. Знаешь, как человек, который идет по минному полю: налево

пойдет — может взорваться, направо пойдет — может взорваться, а прямо пойдет —

тоже может взорваться. Так что выбора не остается и идешь прямо, хотя тебе

сопутствует страх...

И честно говоря, мне никогда не было так тяжело, хотя я никому не мог в этом

признаться, потому что в целом они все здесь так работают. Но они-то привыкли к

такому стилю работы... А я-то не привык, но тем не менее попал в эти условия. И

убедился еще раз в справедливости своих теоретических соображений: искусство

создается прежде всего в соответствии с твоей системой, даже если эта система

неверная... Но, в конце концов, в искусстве все фикция...

Г. П. То есть верное в искусстве достигается благодаря системе...

А. Т. Лишь бы она у тебя была...

Г. П. Но иногда последовательное отсутствие системы может дать неожиданный

интересный результат...

А. Т. Конечно... Конечно! Но тогда само отсутствие системы должно быть

последовательным... А это очень трудно... Отсутствие системы должно быть

органичным и полным — до конца, понимаешь? Но, если система то появляется, то

исчезает... Во всяком случае я проверил себя в этом смысле на "Ностальгии". Мне

впервые пришлось увидеть свой собственный материал, Глеб, сразу и скопом, полностью, не скорректированным моими же собственными страхами и сомнениями в

процессе съемки. Я не знал, понравится мне или не понравится потом уже

закрепленное в пленке, а в итоге, к своему удивлению, получил материал одного

качества... Представляешь?

Г. П. Конечно!

А. Т. У меня был кадр... Точнее, были две важные сцены, ключевые по отношению

ко всему сценарию. Одна сцена решалась простым реалистическим ходом, а другая при

помощи снов. И вот сон я снимал очень сложной панорамой... То есть, с одной

стороны, для удобства оператора это была простая, абсолютно вертикальная панорама, которая начиналась с натюрморта, а в этом кадре у меня было около пятидесяти с

лишним (!)

256

.

световых эффектов! То есть один свет зажигался, другой гас, и это все надо было

отрепетировать вместе с бригадиром осветителей и оператором одновременно, отрепетировать синхронные действия. Когда мы снимали, то все казалось нормальным, но когда мы закончили сцену, то все закричали "ура!", зааплодировали — ну, знаешь, итальянцы!.. Более того, когда я смотрел материал на пленке, то он оказался дкже

лучше, чем я представлял себе во время съемки. В нем оказались такие неожиданности, которые я не заметил во время съемок, от меня ускользнули какие-то дополнительные

связи... Г. П. ...которые обнаружились в просмотровом зале.

А. Т. Да! Когда я снял вторую подобную по сложности сцену, то также были

бурные продолжительные аплодисменты. Словом, здесь любят кино, и у меня

сложились потрясающие взаимоотношения в группе... Потом расскажу... Словом, были

256

аплодисменты и восторг, хотя снимали мы этот кадр целую смену — 250 метров! <...> Но, признаюсь, когда я посмотрел этот второй кадр на экране, то вижу — позор!

Г. П. Почему?

А. Т. Во всех отношениях позор! Как будто я задумал хороший кадр или сцену, сон, например, пережитый в определенном состоянии, и рассказал это как свою задумку

вгиковцу для его короткометражки. Я придумал, рассказал и написал т- он все понял и

снял, а на просмотре... Боже праведный! Кошмар!

Г. П. Что же случилось?

А. Т. Не знаю.

Г. П. Невероятно! Но ты все-таки используешь эту сцену? А. Т. Я ее разрезал и