Сталкер или Труды и дни Андрея Тарковского

Начальник спецэффектов нажимает кнопку на пульте, похожем на клавиатуру поп-музыканта, и первые языки пламени вырываются из дома. <...> Неожиданная тревога. Нюквист в отчаянии кричит ассистенту: "Ради всего святого, запасную камеру!" Ассистент бежит со своей камерой, быстро производится замена.

Случилось то, что никогда не должно было случиться... камера потеряла

297

скорость. Тарковский приготовил всю сцену на одном длинном проезде, столько

дней репетировал...

Трудно сказать, что происходило потом. Чудовищное замешательство наряду с

невероятным самоконтролем актеров, импровизирующих под указания Тарковского, поскольку огонь уже остановить нельзя... Провода в системе спецэффектов

расплавились от жара... "Скорая помощь" отъехала, как было ранее срепетировано, водитель не мог ничего слышать и не знал, что случилось. Крики, вопли, плач, самый

немыслимый хаос в течение нескольких минут. Но эпизод был снят. Свен опять и

опять тряс головой. Тарковский все кашлял и кашлял. Мы были безутешны, подавлены. Наши чувства невозможно описать, они были слишком сильны. Представьте себе состояние большой группы всегда оптимистично настроенных людей, долго и самоотверженно работавших над сценой, которая могла бы принести триумф, а

обернулась провалом.

Информация для любителей статистики: строительство дома обошлось больше чем

в полмиллиона шведских крон, а всего за десять минут он сгорел дотла.

Сцена — важнейшая в фильме, должна быть совершенной, значит, ее необходимо

переснять. Но как?!! <...>

Среда, 10 июля. Местечко неподалеку от маяка. Прелестный вид. Чем-то

напоминает африканскую саванну. Теплый день, что в это лето редкость. Очень светло.

Приятная атмосфера.

Готовится съемка общим планом с движения — продолжение сцены пожара.

Эрландд увозят на "скорой помощи". Он наблюдает, как его сын поливает сакуру, которую они сажали вместе. В это же время ведьма, чье имя Мария, имя любви...

следует за машиной на черном велосипеде. Это 60-метровый проезд с

панорамированием. Тарковский, как всегда,— самый обаятельный дирижер

происходящего, какого только можно себе представить.

Он пребывает в солнечном настроении, усаживает Томми к себе на колени и с

помощью переводчицы рассказывает мальчику разные истории.

Сегодня получено известие, что дом будет отстраиваться заново. Лучшие

студийные рабочие уже на пути из Стокгольма. /

В полдень все собирают на лугу ярко-желтые полевые цветы. Не потому, что

счастливы, хотя это так. Просто в кадре не должно быть никаких признаков лета.

Тарковский тоже собирает цветы. Он никогда не загружает работой других, не

принимая сам в ней участия. Группа ребятишек — сейчас школьные каникулы —

также вовлечена в работу.

Тарковский располагает камни вокруг сакуры так, как ему нужно. Мы уже знаем, что в этом состоянии он способен сделать перманент кусту можжевельника, лишь бы

тот выглядел соответственно замыслу...

Четверг, 18 июля. Тарковский репетирует сцену снова и снова. Дом стоит подобно

Фениксу. Он немного изменил свой вид, как бы сжался. У Тарковского идут две

камеры, одна на полметра выше другой. Свен хотел бы снимать верхней, но

Тарковский настаивает на нижней — ему кажется,

297

297

что ей достанутся лучшие планы. Другая в резерве на случай, если повторится то, что произошло 4 июля.

Опять скрупулезная работа, все выверяется с точностью до миллиметра. Несмотря

на общий план, границы действия строго определены.

Тарковский переставляет с места на место привезенные для съемки кусты

можжевельника. В некоторые лужи подливается вода. Совершенно непонятно, каким

образом актеры найдут свои места или как их найдет оператор, но не чувствуется ни

малейшей нервозности. Эти люди — профессионалы.

В отеле музыкальныйвечер. А мы, те, кто завтра собирается сжигать еще один дом, заползли в свои кровати. Музыка проникает в открытые окна вместе с мягким

целительным ночным воздухом.

Подъем в два часа.

Пятница, 19 июля. На месте темно. Теплый ночной ветерок. Завтракаем при свечах.

Тарковский репетирует, репетирует и репетирует с актерами и операторами.

Солнце медленно всходит за домом, ветер нежно колышет воду в заливе. Возле дома

пожарники и рабочий ателье Ласе занимаются последними приготовлениями к пожару.

Тарковский поспевает тут и там, поправляет висящие занавески, как всегда с

точностью до миллиметра.

Как раз когда мы думаем, что все уже готово, Свен просит подождать еще час. Есть

риск получить отраженный свет.

И мы ждем. С ночи до утра. Все, как один, говорят шепотом... Затем Тарковский

дает последние указания. Атмосфера напряжена изнутри, но внешне все спокойны.

Ласе, ответственный за пожар, беспокоится: ветер усиливается по направлению к