Стальная бабочка, острые крылья…

Холмы они преодолели быстро, сцепка грузовика Мириам отчаянно скрипела, видимо, доживая последние километры. У въезда на хайвей Би ненадолго остановилась – видимо, обозревая дорогу. Солнце вставало далеко позади, среди холмов, которые они покинули, и хайвей лежал белой полосой, упираясь в горизонт.

Когда они повернули к Хоксу, Би переключила свое радио – и в переговорнике Мириам, до сих пор торчащем в гнезде рядом со штурвалом, раздалась музыка. Передача была негромкой, видимо, из Атланты, и часто прерывалась помехами. Играла какая-то старинная мелодия и мужской голос пел… часть слов была знакома, но смысл их, видимо, изменился за долгие годы, и Мириам не могла понять, о чем песня. Таня сидела очень тихо, и в какой-то момент, когда музыка оборвалась, Мириам взглянула на нее и увидела, что та просто спит, наполовину высунувшись из окна. Тони, напротив, с интересом смотрел на дорогу и что-то грыз… Что именно, Мириам не поняла с первого взгляда, но решила не отвлекаться от дороги.

Они ехали долго. Мелодии, звучащие по радио менялись… Одни были быстрыми, другие – нет. Иногда музыка прерывалась, и на некоторое время кабину наполняло шипение, прерываемое дыханием Би.

Таня проснулась, когда солнце было уже почти в зените, а Тони мирно посапывал, прислонившись к ее плечу.

– Уже день? – спросила она, моргая со сна.

– Скоро полдень. Выспалась?

– Не знаю. А что это за холмы?

– Холмы?

– Почему они так ровно стоят?

– Потому что когда-то это были дома. Ближе к Хоксу много старых городов, и здесь жили люди…

Таня больше ничего не спрашивала, глядя в окно. Они ехали мимо развалин, почти утративших свой первоначальный облик… То, что когда-то было зданиями, стало невысокими кучами земли, заросшими сухим кустарником, или превратилось в груды камней, выветрившихся до неузнаваемости.

Музыка в переговорнике прервалась с громким щелчком.

– Впереди люди, – сказала Би, – и машины. Снижайте скорость, я поеду вперед.

– Это могут быть беженцы? Мы же до сих пор никого из них не встретили.

– Ну, за нами не очень далеко едут две группы, но они очень медленные. Эти, впереди, стоят на месте. И их довольно много.

– Может, это постоялый двор?

– Двор? Здесь?

– Здесь когда-то было много дворов… Может, не все еще сбежали.

– Или это может быть заставой из Хокса. Я поеду взгляну.

Мириам притормозила, и кар Би вырвался далеко вперед.

– А это могут быть… бандиты? – спросила Таня.

– Не знаю, кажется, Би так не считает.

– А ты здесь уже бывала?

– Да, но очень давно… Я тогда была чуть старше тебя, и здесь было полно людей – торговцы водой вдоль хайвея, дворы для путешественников, стоянки. Сейчас ничего этого нет – все сбежали в Хокс, все покинуто. Вон, смотри, впереди… это тоже был двор.

Строение, которое рассмотрела Мириам, стояло на небольшом возвышении у дороги, и к нему как раз приближался кар Би, видимый издалека как черная точка с пыльным хвостом. Сам дом был большим, двухэтажным, сложенным из бетонных обломков и стальных листов. Перед ним, на въезде, располагались широкие металлические навесы.

– Ничего не бойся, – сказала Мириам, доставая игольник из-под водительского сиденья. Положить его в кабине было больше некуда, и она зажала его между колен.

– Я не боюсь, – сказала Таня неуверенно.

Когда они подъехали ко двору, кар Би уже стоял между навесами, рядом с тремя другими большими машинами. Сама Би, со сложенной навахой на плече, разговаривала с группой вооруженных людей посреди двора.

– Все хорошо? – шепотом спросила Таня.

– Да. Оставайся в кабине. – Мириам остановила грузовик у въезда, стараясь его не перегородить. Игольник было некуда спрятать, поэтому она вышла, держа его в руках, но так, чтобы крыло грузовика скрывало его от мужчин с оружием.

Те, впрочем, не обратили на ее появление особого внимания – их явно больше интересовала Би и ее кар. Мириам они показались типичными фермерами – загорелые лица, грубая и простая одежда, старые ружья, наверняка стреляющие дробью или довоенными патронами.

– …откуда я знаю? – говорил самый старший, седой мужчина среднего роста, стоящий прямо перед Би. Ствол его ружья смотрел ей прямо в живот, но ее, похоже, это не особо беспокоило. – Может дальше, а может и ближе. Мы ж их не видим всех. Наше дело простое – накормить, напоить, в дорогу проводить. А народу тут знаешь сколько проехало?

– Так и вам бы тоже ехать пора. Пара дней – и они сюда доберутся, и железки эти вам не помогут…

– Ну так пока ж не добрались? А это наш дом, и мы здесь сами хозяева. Тебе-то до нас какое дело?

– Никакого.

– Вот и езжай себе. А мы уж как-нибудь… отобьемся.

– Отобьетесь? Тут на хайвее уже много таких как вы… отбились. Может, дым видели?

– А ты нас не пугай! – встрял в разговор другой мужчина, гораздо моложе, единственный из фермеров, вооруженный игольником. – Ты и сама не очень на беженку похожа, и кар у тебя с виду бандитский…

– Помолчи! – одернул его старший. – Едет, так пусть себе и едет, какое нам дело, что у нее за кар. Вон девочка прямо за тобой приехала. Может, тебе воды или еды не надо, а ей надо. Езжай себе, нечего людей беспокоить.