Стальная империя

- Замечу — это очень вредное и, я бы сказал, гибельное для России мнение, — самодержец взял из коробки балканскую папиросу, сунул ее в усы и затянулся. — Именно поэтому мины, якорные и самодвижущиеся, береговая артиллерия, подводные лодки — все это должно быть готово встретить "дорогих гостей". Наши броненосцы должны атаковать противника с недоступных пока для него дистанций. Тогда, подсчитав потери первых боестолкновений, враги задумаются, стоит ли им продолжать действовать столь резво. Поэтому мы вложим всю свою силу и энергию в самый первый удар. Он должен стать для противника шоком, а затем… Если враг не успокоится и решит дожать нас, считая, что все решит последний батальон, миноносец и снаряд, тогда начнется экономическое соревнование. Это уже другая война и другая тактика. Но мы тоже имеем шансы ее выиграть, в том числе и на море. Враги даже не подозревают, насколько их торговля уязвима, — император задумался. — Но пока мы концентрируемся исключительно на том оружии, которое даст максимальный эффект к началу войны. Оно должны быть испытано, доведено до приемлемого уровня надежности и доставлено в войска и на корабли, освоено в достаточной степени, чтобы применить в первых же боестолкновениях. Тогда и последующая задача, я имею в виду войну экономик, будет для нас намного легче.

(Написано в соавторстве со Станиславом Тверитиным)

----------

(*) Евгений Захарович Барсуков — русский и советский военачальник, учёный, генерал-майор артиллерии (1944), доктор военных наук, профессор, действительный член Академии артиллерийских наук.

Глава 17 Разведка вступает в бой первой.

05 февраля 1902 года. Дальний

Торговец строительным лесом и земельными участками в Маньчжурии, совладелец фирмы "Грюнберг и Рейли", нетерпеливо дёрнул скобу, пропуская позднего посетителя

- Что так долго? Сколько можно ждать? — зашипел он на заснеженного с головы до ног пехотного прапорщика, яростно стряхивающего с себя сугроб прямо под ноги.

- Заткнитесь, Сидней и слушайте, — брезгливо перекатил слова через губу поздний гость, разговаривая так, как умеют делать только аристократы, с молоком матери впитавшие в себя манеры общения с плебеями, — больше никакой информации от меня не будет. Охрана складов полностью заменена, наш полк отправляется на переформирование. Здесь — поступления металла и камней за последнюю неделю….

Лейтенант разведки Великобритании Сидней О’Рейли, урожденный в Одессе, как Соломон Розенблюм, жадно схватил протянутые листки и впился глазами в ровные столбики цифр, из-за чего весь документ был похож на архитектурный проект квадратно-гнездового дома.

- Поступления еженедельно удваиваются, — пробормотал он, водя толстым пальцем по плотной бумаге. — Как жаль, барон, что ваш полк нёс караул всего один месяц, а нам жизненно необходимо знать, сколько там всего? И ваш опыт горного инженера был бы весьма кстати…..

-Собственно, ради этого я и пришел! — поздний гость смотрел на О’Рейли с легким налетом превосходства, в котором незримо витало презрение, но не такое, когда в ответ хочется возмутиться и бросить перчатку, а другое, когда неожиданно начинают полыхать уши и ты ощущаешь себя голым на дворцовой площади… Прапорщик смотрел на О’Рейли именно такими глазами, но ради важной информации английский разведчик одесского происхождения готов был стерпеть любое унижение.

- Меня, как горного инженера, привлекли к работе по проверке минералов, и мне удалось скопировать акты ревизии, которая только что закончилась. Я готов вам их передать, но…

-Да-да, я понимаю, давайте пройдём и обсудим!

-Решительно нет времени. В качестве аванса скажу — масса накопленных на складах металлов и камней поддерживается на уровне трети стоимости эмитированных товарных векселей финансового дома братьев Рябушинских. Таким образом, зная отношение новой эмиссии к общему номиналу, можно спокойно вычислить изменение остатков на складах. Ну а если вы хотите знать отправную точку… Вот вам мои условия, — прапорщик небрежно сунул в руки О’Рейли небольшой конверт, — найдёте меня в Харбине. Честь имею!…

Выйдя из одинокой фанзы на окраине города, служившей явочной квартирой для встреч с британским разведчиком, барон Врангель облегченно вздохнул, перекрестился и ловко запрыгнул в небольшие сани, с запряженной в них каурой кобылкой.

- Ну как, подопечный созрел? — осторожно спросил у прапорщика капитан Едрихин, когда барон плюхнулся на покрытое попонкой сено и лошадка ходко потащила возок по укатанному снегу.

- Уи, мон женераль! — довольно ответил Врангель, подставляя разгоряченное лицо холодной белой крупе, причудливо закручивающейся в ночном воздухе. — Подопечный, я уверен, попрётся теперь за мной на край света и я молю Бога, чтобы он донёс таки информацию до начальства, а не пробовал играть в самостоятельные игры.