Стальное сердце под угольной пылью

– Ты не умеешь описывать.

Он снова щёлкнул пальцами. Небо опустело.

Они вышли к Пойменному шоссе, отделявшему Запсиб от карьеров на берегу Томи.

– Хочешь посмотреть на дробилку?

– Да что щас увидишь, – она потерла глаза. – Темно же.

– Да, ладно тебе! – он взял её за руку и потащил через шоссе.

– И смысл был меня спрашивать?

За шоссе они пересекли железнодорожную ветку и свернули направо. Впереди возник силуэт водонапорной башни. Дальше смутно вырисовывалось что-то большое и высокое. Разглядеть точнее мешала тьма. Он вёл её вперёд. Под ногами похрустывали мелкие камешки. Сверху стонало, скрипело и стучало. Нечто большое приближалось. Теперь она не столько видела, сколько ощущала его, древним таящимся в недрах продолговатого мозга инстинктом.

Через пару минут он остановился, отпустил её руку и щёлкнул пальцами. Над дробилкой вспыхнул жёлтый шар. Она невольно прищурилась, защищая глаза от слишком яркого света. Мир рассыпался на отдельные кадры. Аккуратная серая насыпь, тонкие опоры, наклонные коридоры, кирпич, два знака «Пешеходный переход». Он снова щёлкнул пальцами. Вернувшая тьма стала совсем непроглядной. Лишь на сетчатке плясали линии, круги и треугольники, смешиваясь с далёкими эфемерными огоньками Ильинки.

Она услышала удаляющееся шуршание его шагов и неуверенно вытянула руку. Желание позвать, попросить вернуться, было едва выносимым. На шорох его шагов наслаивались плеск воды и скрип металла. Она закрыла глаза, хотя в это и не имело особого смысла, и мысленно восстановила маршрут. Шаги затихли. Она открыла глаза, развернулась и медленно пошла в сторону шоссе.

Он возник у её правого плеча возле водонапорной башни.

– Испугалась? – он закурил. В воздухе заплясал оранжевый огонёк.

– Мудак…

Они шли по обочине шоссе. От реки и карьеров тянуло сыростью. Где-то далеко выла собака. Он несколько раз пытался взять девушку за руку. Она сжимала ладонь в кулак и молча впечатывала подошвы в пыль обочины.

– Прекращай дуться! – он обогнал её и преградил путь. – А то уйду.

– Уходи, – она обошла его, чиркнув плечом по ветровке.

– И уйду, – он снова шагал рядом. – Не веришь?

– Верю.

– И не вернусь.

– Ага.

– Потом жалеть будешь.

– Возможно.

– Да, что я такого сделал-то? – он остановился.

– Я не позволю галлюцинации издеваться надо мной, даже очень реалистичной, – она не сбавила шаг.

– Я не галлюцинация, – он повысил голос.

– Ага.

– Да я тебя! – он возник перед её лицом. Она едва успела затормозить.

– Что? – она смотрела с вызовом.

– Не вынуждай меня.

– Серьёзно?

Он сел на обочину, сжал голову руками. Она смотрела на него сверху вниз. В душе шевельнулась жалость.

– Что я делаю не так? – он поднял глаза.

– Иногда ты обращаешься со мной как с вещью.

– Правда? – в его голосе прозвучало удивление.

Она кивнула. Он поднялся. Она взяла его за руку. Темнота скрыла его улыбку.

Они шли вдоль шоссе. Впереди сквозь придорожные заросли просвечивали белые фонари. Он молчал и курил. Она тоже не спешила начинать разговор.

Шоссе наискось пересекла уже знакомая железнодорожная ветка и взобралась на низенькую, не выше метра, насыпь вдоль обочины. За переездом белыми огнями светились два двухэтажных коттеджа. На прилегающей к ним парковке стояли несколько машин. Из открытого окна одной из них доносились звуки электрогитары. Водитель скользнул по приближающимся мужчине и девушке пустым не замечающим взглядом. В жёлтом окне первого этажа мелькнул женский силуэт. Со стороны карьера послышался плеск. Они прошли мимо, спеша вернуться в темноту.

Путь вдоль пустого неосвещённого шоссе наводил на мысли об открытом космосе. Казалось, мир больше не существует. Остались только полоса асфальта и утоптанная пыль обочины. И тёплая рука в ладони. Он шёл слева, прикрывая от четырёхколёсной опасности.

– «И чего я на него набросилась?»

Вскоре впереди снова показались огни. На этот раз светилась заправка на противоположной стороне шоссе. У съезда к карьеру перед опущенным шлагбаумом стояла тёмная легковушка с выключенными фарами. Он подошёл ближе и заглянул внутрь. Она дёрнула его за ветровку.

– Что?! – он обернулся.

– Не подглядывай.

– Там всё равно никого нет.

Со стороны пляжа донёсся стон. Мужчина приподнялся на цыпочки, посмотрел в темноту и нырнул под шлагбаум. Она схватила его за предплечье: «Что ты делаешь?»

– Собираюсь посмотреть поближе. Интересно же.

Послышалось ещё несколько стонов. Девушка почувствовала, как налились жаром щёки.

– Извращенец! – она потянула его к себе.

– А что здесь такого? Они же нас не увидят. – Он не сдвинулся с места. – Тем более, если я твоя галлюцинация, то это ты хочешь на них поглазеть.

Она зарычала и разжала пальцы. Стоны прибавили в громкости.

– Скорей! Опоздаем к финалу.

Она развернулась и зашагала дальше. Он догнал её через три секунды: «Ведёшь себя как девственница».

– Зато ты, похоже, всё об этом знаешь.

– Ошибаешься. Мне доступны лишь вот такие собачьи свадьбы. – Он неопределённо махнул рукой за плечо.

– И много у тебя было «свадеб»?

– Лично у меня ни одной. А наблюдал за тысячами. Иногда, даже зимой.

– Зимой?

– Люди весьма странные существа, – он закурил.