Стальное сердце под угольной пылью

Он старательно заштриховал свитер. Красный и зелёный мелки заметно уменьшились. Потом на асфальте появилась шляпа. Коричневая, с широкими полями. Завершающим аккордом стала фраза: «Раз, два…» у головы.

Он поднялся, отряхнул с ладоней меловую пыль и исчез. На асфальте остался нарочито детский рисунок мужчины с хищно растопыренной правой рукой в перчатке с лезвиями.

Он оставил рисунки по всему Центру, на главных улицах и у школ, на бульваре Героев и в заброшенных скверах, под окнами домов и на площадях. Меловые рисунки отличались лишь позой мужчины и фразой.

Три-четыре, пять-шесть, семь-восемь…

Когда фразы кончились, он переключился на рисование детей. Дети играли. Дети смотрели, серьёзно сжав рты и обнимая игрушки. Дети смеялись: «Ха-ха-ха» над кривоватой головой. Дети истекали кровью. Дети лежали мёртвыми.

Остатками мела он написал на стенах домов и торговых центров знаменитую считалочку. Разным почерком, разными цветами.

Раз-два… Есть в каждом городе своя…

Оставалось ждать.

Он сидел на Соколухе пил кофе из большой кружки и жмурился от восходящего солнца. Первые рисунки и надписи уже нашли. Камеры никого не зафиксировали. По улицам от дома к дому пополз холодок суеверного страха.

Адреналин бодрил. Он знал, дальше будет только лучше. Возникла мысль о клоунском костюме и воздушных шариках. Но это было так банально. Он поморщился.

Следующей ночью на главной площади города возник лабиринт из пустых стеклянных бутылок. По новостным сайтам и соцсетям расползлись фото. Уфологи сравнивали лабиринт с кругами на полях. Эзотерики вспоминали о проклятье ведьмы, жившей на месте граничащего с площадью ТРЦ, и о крайне нехорошей квартире Спесивцева в доме через дорогу. Власти обещали найти шутника и засадить за хулиганство.

Город ожил. В автобусах и трамваях циркулировали сплетни. У бабушек на лавочках и соседей на балконах появились темы для разговоров. Рисунки и надписи, кстати, продолжали находить.

Он блаженствовал.

29 глава

На невысоком холме стоял деревянный храм. Небольшие чешуйчатые купола не успели потемнеть и золотились на солнце. Внизу лежал частный сектор. Ещё ниже ветвилось переплетение отработанных штолен Зыряновской и Абашевской шахт.

Чуть более двадцати лет назад старый деревянный барак перестроили в церковь. По легенде при этом не использовали ни одного гвоздя. В городе деревянный храм прославился нерукотворной иконой Богоматери, возникшей на оконном стекле, и отчиткой, изгнанием бесов, которую проводили здесь два раза в неделю.

Они поднимались по крутому склону к храму. Говорили, что подъём осилит не каждый, что каждому поднимающемуся мешает бес. На склоне холма и падали в обморок, и ломали ноги, и скатывались в истерику, и просто теряли всякое желание идти дальше.

На деревьях вдоль дороги висели фонарики и гирлянды. В жёлобе журчала вода. Из окружающей посёлок тайги несло запахи хвои и влажной земли.

Наверху были плитка, фонтаны и лавочки. И запах дерева, до сих пор не выветрившийся. От стен храма истекала спокойная сила. Она не хотела заходить внутрь. Её крестили, но крёстных она не знала, а в храмах чувствовала себя чужой. Она не ощущала связи с тем неведомым, что называли Богом, и не хотела мешать верующим своим присутствием. Ещё она боялась, что на неё начнут кричать за ошибки. Как кричала женщина в белом платке на воскресных занятиях в первом классе. Громкость крика значительно повышалась, когда ей задавали неудобные вопросы.

Он потянул её к входу. Она подчинилась без особой охоты. Внутри шла служба. На них как обычно никто не обращал внимания. Пахло воском. Звучал голос священника. Она рассматривала роспись на потолке. Люди вокруг вторили батюшке и крестились. Ей вдруг стало хорошо и тепло. Он скосил на неё глаза и улыбнулся.

Батюшка что-то читал, она не разбирала слов. Дрожало пламя свечей. Он стоял рядом, сложив на груди руки. Она пыталась вспомнить, как же правильно креститься. Двумя или тремя пальцами? Справа налево или слева направо? Внезапно она ощутила внимательный и цепкий взгляд. На неё смотрел священник. Ей захотелось сбежать.

– Он нас видит! – она шептала ему на ухо, а, казалось, кричала на всю церковь.

– Он меня знает. – Он погладил её по спине, его ладонь развязала узлы. – Я иногда сюда прихожу. Это, пожалуй, единственный храм, который я посещаю. Здесь спокойно.

По окончании службы священник ещё раз посмотрел на них, строго и требовательно. Они подождали пока остальные прихожане выйдут.

– Приветствую, демон! – священник смотрел спокойно и открыто без ненависти и осуждения.

– И тебе здоровья, – он поклонился.

– Нехорошо в дом божий с непокрытой головой входить. – Священник строго посмотрел на девушку. Она порозовела и опустила глаза.

– Ты хоть знаешь с кем связалась? – в голосе священника звучала забота.

– Нет. И не хочу, – она чуть сжала челюсти и подняла взгляд.

– Пропащая душа. – В карих глазах священника искрилось искреннее сожаление и светилась печаль. – Тебе бы к нам походить. А если этот не пустит…

– С чего это не пущу? Вы человек хороший. Вам я её доверю.