Стальные посевы. Потерянный двор

– Перестаньте торговаться, – одернул король. – Мы в шатком положении. Я желаю назвать сестру наследницей до тех пор, пока сам не обзаведусь детьми. Мы не будем освещать подробности завещания на широкую публику. Во дворце… Я устал уговаривать, – нервно рявкнул Илия под конец. – Моя семья еще до моей коронации верно служила Эскалоту, но за титулами и брачными узами не гналась. Я беру год на смотрины. А моя сестра получает титул принцессы. Это не повестка, лорд Костер, опустите руку. Это мое решение.

Больше никто не спорил. После войны у Илии явственно очертилась та грань, где заканчивался государственник и начинался государь, а его придворные и правительственный аппарат уже научились распознавать полутона. Поэтому Первый Советник решил поиметь с этой договоренности все, что мог. Например, конкретику.

– Сир, может быть, вы изволите посетить бал дебютанток…

– Нет. – Илия оторвался от текста, осознав, что Первый Советник не успокоится. – Обойдемся без подобных… пошлостей. Не очень по-джентльменски обнадеживать множество дам и не порадовать ни одну. Я не отказываюсь от своей повинности. Я желаю сократить количество неуместных действий. Пожалуйста, подготовьте список достойных невест. И если у вас будут вопросы, обращайтесь к сэру Труверу или леди-сестре короля.

– А к королеве?.. – испуганно спросил Первый Советник, предвидя, как Лесли Гавел вцепится в список и в его грудки, если потребуется.

– И к матушке тоже, – кивнул Илия и услышал, как Первый Советник шумно выдохнул. – Но лучше все же к леди-сестре.

– Да, сир. Я понял. Ваши предпочтения?

Илия странно посмотрел на него, приподняв одну бровь. Первый Советник провернул перьевую ручку и приготовился записывать. Илия все еще поверить не мог, что должен диктовать черты, которые ему нравились в девушках. И поймал себя на едкой мысли, что не имеет такого списка, что в него не войдет ничего более точного, чем абстрактные «добрая», «отзывчивая», «милая».

– Не имеет значения, – ответил король.

– Рост?

Илия помотал руками.

– Фигура, цвет глаз?

– Никакого значения.

– Сир, может, темперамент, хобби?..

– На ваш вкус, – прервал его Илия. – Все это неважно, Первый Советник. Просто помните, что выбираете не мне жену, а королеву Эскалоту.

От его слов Первый Советник напыжился, растянулся в улыбке, приосанился и торжественно произнес:

– Я помню, сир! Огромная честь!

– Занимайтесь, – коротко повелел Илия и поспешил покинуть Совет.

Илия отвел себе год на выбор невесты. Его молодость позволяла не беспокоиться о здоровье, поэтому срок устроил всех: тех, кто требовал от короля наследника, и тех, кто надеялся на заключение брака с королем, а потому вступил в гонку. Для двора этот год представлялся тяжелым. Илия поручил матери заняться пальерами и всеми придворными, которые вернулись с фронта. Появился регламент об использовании фейерверков и праздничных хлопушек, о том, с какой громкостью стоит разговаривать и, главное, на какие темы. Лесли неустанно работала. Илия не мог и раньше назвать свою мать совсем уж бездельницей, она всегда вела дом, занималась благотворительностью и имела увлечения. Но, овдовев, она навьючила себя делами, ее былая легкость испарилась. Лесли служила на должности королевы, иначе ее деятельность нельзя было назвать. А теперь женить Илию на лучшей девушке в мире стало ее новой целью.

Прошло полгода, Илия покинул очередной пикник в компании пальеров, а не прекрасных леди, приехавших во дворец специально, чтобы попить чая в самых модных платьях. Леди-сестра короля прощалась с ними, благодарила за уделенное время и даже успокаивала одну юную девушку, которая расплакалась после ухода короля. Так Лесли прознала, что всех гостий на королевские мероприятия одобряет Ренара. Их отношения действительно стали теплее, чем в пору знакомства, потому что Лесли увидела в ней черты покойного лорда Гавела и стала для Ренары припозднившейся доброй мачехой. И это было для леди-сестры самым невыносимым. Лесли совершенно не умела ненавидеть: могла недолюбливать, дуться, не переносить. Но зато лучше всего у нее получалось любить – даже слишком. Она, единственная из близкого семейного и камерарийского круга, называла Ренару официальным именем, данным ей в честь отца.

– Вильгельмина, дорогая, как закончишь, я жду тебя на террасе, – ласково пригласила ее на разговор Лесли.

Ренара, в объятьях которой, позабыв о всяком приличии, рыдала конопатая леди в платье с открытыми руками и ключицами, безмолвно кивнула и снова попыталась успокоить девушку.

– Уверяю, дело не в вас, Полина, – заговаривала ее Ренара. – Король погружен в мысли о внешней политике с самого утра.

– Как думаете, я смогла его заинтересовать? – прогнусавила она, шмыгнув в конце носом.

– Не могу пока предположить. Но обещаю узнать и первым делом рассказать вам хорошие новости.

Полина засияла, а Ренара не сомневалась, что сдержать обещание будет легко. Она ничего не расскажет, потому что хороших новостей не найдется. Илии никто не понравился. Извинившись перед мачехой, Ренара поспешила к брату.