Стальные посевы. Потерянный двор

Илия действительно вспомнил, о чем речь. Когда ему было семнадцать лет, он и Тристан проходили подготовку на военной кафедре и даже писали о прогремевшей новости эссе. Тогда разразился мировой скандал. В Империи принесли первую жертву, первую человеческую жертву, первую массовую человеческую жертву. Тогда‑то все и заговорили о безумии кесаря Рольфа, но тогда же и укрепилась легенда о возрожденном Кнуде. Потому что подобное варварство не пришло бы в голову ни одному современному человеку в своем уме. После разгрома Пальер-де-Клев на Империю посыпались бедствия природного, но неестественного характера: северные пожары, после – потопы и бури, в конце концов – нашествие москитов. Начались бунты. И фельдъярлы нашли до мурашек древний способ закончить беды – принести ценную жертву. Дикость заключалась в том, что никто так и не понял, кому посвящалось подношение. Весь Абсолют веровал в Истину, кнудцы, как и прочие народы, отринули всяческих богов. Но их славная подвигами в Последнюю войну подлодка «Брида» прошла по Вальтере в открытые воды и была затоплена неподалеку от островов Осколки Материи. В гекатомбу вошли двенадцать юношей и семнадцать девушек знатного происхождения, старшим было примерно двадцать лет, а младшему мальчику – восемь. Событие стало символом деспотизма и жестокости кесаря в пропаганде, но его последующие деяния не заставили себя долго ждать, и на их фоне память о «Бриде» вовсе выцвела.

– Да, я помню. Старшая сестра – как, к слову, ее звали? – тоже была на борту? – спросил Илия.

Ответил Вельден:

– Да, сир. Бона Сиггскьяти не просто была на борту «Бриды». Ее называли «носовой фигурой корабля», потому что она несла самую большую ценность в этом пожертвовании…

– Отвратительно, – выплюнул себе под нос один из советников.

– Бедные дети! – поддержал его Первый Советник. – Ваша нация вовек не расплатится за всю боль, причиненную беззащитным!

– С прискорбием соглашусь, – не стал отпираться Вельден. – Я осуждаю подобные вещи.

– Но тем не менее вы каким‑то образом дослужились до фельдъярла при прошлой власти! – воскликнул кто‑то в зале.

– Чтобы иметь возможность сделать то, что сделал, – ответил Вельден жестче. – Я помог закончить войну, к чему всегда и стремился.

– Теперь все фельдъярлы горазды находить себе оправдания…

– Довольно, – одернул Илия. – Вы не на политических дебатах, а Хаммер Вельден не на скамье подсудимых. Он представляет Кнуд, а потому держите при себе все обвинения. Я слушаю вас, Хаммер.

– Благодарю, сир, – дернув бровью в знак недовольства, произнес Вельден. – Нам всем горько вспоминать те события, но они уже случились. И мы пытаемся исправить все, что натворили. Жертва была принесена не просто так, и место затопления выбрано не вслепую. Моя страна полнилась суевериями, собирала их. Возле дрейфующего острова в скоплении Осколков есть странное место, в котором пропадали корабли.

– Пролив Бланша? – с насмешкой подсказал советник, занимающийся вопросами гражданского флота и торговли.

– Да, советник. Знаменитый пролив Бланша. Понимаю ваш скепсис, я и сам его придерживался до недавнего времени. Сир, я объясню. Мы утратили цвет нашей нации на полях сражений. Но всех, кого теперь можно спасти, я спасаю. Когда народ едва не устроил революцию в тот голодный год, все требовали крови высокопоставленных фельдъярлов. Лишаться опытных полководцев в начале наступления было непозволительно. Тогда кесарю и пришла идея с гекатомбой. Поначалу каждый ужаснулся ей, но, как вы заметили, он умел убеждать и внушать даже самые зверские идеи.

Илия понимающе кивнул. Лжец Пожинающий, как кесаря прозвали агнологи, слыл мастером манипуляций. Вельден, получив одобрение, продолжил:

– Фельдъярлам, крупным магнатам, аристократам приказали отдать по одному ребенку из семьи. Сначала не объясняли зачем, многие думали, что на спортивные игры или на обучение в особых школах… Но когда прошла первая волна паники после официального заявления, в дело вмешался один магнат. Он владел большинством заводов по производству муки и мучных изделий. Его восьмилетнему единственному и долгожданному сыну тоже предстояло попасть на «Бриду». И его отец вошел в составители проекта гекатомбы. Он настаивал на предложенных им координатах для затопления.

– Прошу прощения, сир, – вмешался Первый Советник, спросив дозволения. – Временно уполномоченный секретарь, это печальная и в то же время увлекательная история. Но мы собрались по другому поводу, и вы немного увлеклись.