Стальные псы 2: Черная черепаха

— Так вот, Маркус. Если уж, как вы говорите, маток дрэков нельзя трогать, то зачем они вообще нужны? Сами нагородили сложных схем, а потом еще и игроков пытаетесь к ним не подпускать. Не проще ли сделать так, чтобы дрэки… ну, не знаю, из воздуха сами появлялись на локации? Респаун, как в старых компьютерных играх.

Призрак вздохнул.

— Не проще! В том–то и дело, что магия — это самый сложный элемент в вирт–дизайне. И вообще все, что выходит за рамки привычной физики.

— Разве?

— Конечно. Вы пользуетесь Эйдосом, вообще не представляя, как он работает. И Артар по привычке пытаетесь втиснуть в свои представления о компьютерных играх прошлого поколения. Вроде как вокруг текстуры, модельки, скрипты…

— А что, не так? Понятное дело, что здесь всё на порядок сложнее. Но суть–то остается той же.

— Не остается! Технологии–то принципиально другие. Ну, смотрите — во второй половине двадцатого века были аналоговые технологии. Потом их сменили цифровые. Сейчас вовсю разворачиваются эйдетические. И они мало общего имеют с «цифрой».

Призрак протянул руку в своей блестящей перчатке, и один из валяющихся неподалеку булыжников сам собой прыгнул ему в ладонь.

— Вот что это, по–вашему?

Он перебросил камень Доку.

— Ну… камень. Вроде бы самый обычный.

— Угу. Самый обычный булыжник, валяющийся в глубокой пещере, в которую, может, годами игроки не будут заглядывать. Но при этом поглядите на него. На его форму. Оттенки. Попробуйте его лизнуть. Разломать.

— Да делать нам больше нечего, кроме как камни лизать! — фыркнул Стинг.

— Я к тому, что проработан он до мелочей. И вряд ли вы найдете пару абсолютно одинаковых булыжников во всем Артаре. И вы серьезно думаете, что это вот всё моделируется и прорисовывается, как в старых компьютерных играх? Полигоны, модельки, текстуры? Да у нас тут больше миллиона квадратных километров только на поверхности, не считая подземелий!

А ведь и правда, простые пользователи не особо задумываются, как здесь все устроено. Как вообще создаются такие миры, как Артар? Как мы сюда попадаем? Да что там говорить — я смутно представляю, как работает даже базовый нейрокомпьютерный интерфейс, хотя пользуюсь им в реале поминутно. Чем сложнее становятся технологии — тем больше они похожи на магию.

— Или, к примеру…

Маркус бросил камень в стену и тот, срикошетив, отлетел куда–то, с дробным стуком, подхваченным эхом, покатился по полу.

— Все вот эти мелкие взаимодействия. Вы представляете, сколько всего надо просчитать, чтобы этот долбанный камень вел себя естественно? Траектории и скорость полета и рикошетов, звуки, эхо… Черт побери, если я отыщу его опять — наверняка на нем даже царапины какие–нибудь остались от удара. Опять–таки — вы думаете, это все программируется вручную, как в цифровой виртуальной реальности?

Мы переглянулись и пожали плечами.

— Да откуда ж нам знать?

— Ну да, вы ведь не вирт–дизайнеры. Но хотя бы обзорные статьи по принципам работы ЭТ-фазы стоит почитать. Чтобы не задавать глупых вопросов. Артар, как и любые другие вирты Эйдоса, создается не на компьютерах. А здесь…

Он постучал себя пальцем по виску.

— Вода мокрая. Огонь жжется. От укола иголкой становится больно, а потом вытекает капля крови. И еще тысячи, тысячи таких мелких взаимодействий проявляются не потому, что их кто–то прописал в каком–то там компьютерном коде. А потому что наш мозг об этом знает. И мозги вирт–дизайнеров, работающих над этим миром. Любой вирт — это что–то вроде слепка с реала. Точнее, слепок с представлений вирт–дизайнеров о реальном мире. Информация огромными пластами берется напрямую из мозга. Но запихивать потом в эти миры что–то, что идет вразрез с привычными законами физики — самое трудное. Вот эта надстройка как раз и прописывается вручную. И в итоге получается очень сложная и тонкая система, в которую лучше пальцами не лезть. Понятно?

Мы снова переглянулись и покивали. Но на самом деле, я думаю, у всех одна мысль в голове вертелась — что этот тип с нами сделает. О Призраках всякие слухи ходят. Говорят, им ничего не стоит бан игроку влепить на несколько дней, или дебафф повесить какой–нибудь неснимаемый — на заморозку получения опыта, например. Или еще чего похуже.

Маркус вздохнул и уселся по–турецки на большой плоский камень. Адамантитовые гончие разлеглись у его ног, застыв, как два блестящих сфинкса.

— Вам повезло, что вы мне не попались в первый месяц игры. Я тогда таких выскочек просто четвертовал на месте. Или скармливал гончим. В общем, старался делать так, чтобы пропадало всякое желание соваться, куда не следует. Но потом начальство вызвало меня на ковер и сказало, что мои методы… непедагогичны. И что на меня слишком много жалоб от пользователей.

— У вас очень мудрое руководство, — серьезным тоном заметил Стинг. — Вот если бы вы сейчас скормили нас вашим зверюшкам — было бы, конечно, больно, но вряд ли бы это нас чему–то научило. А так вы нас заставили задуматься. Не просто сказали «низзя», но и объясняете, почему нельзя.

Выражения лица Призрака было не разглядеть из–за его чертового шлема, но, судя по всему, он не особо–то проникся.