Стамбул. Сказка о трех городах

Кризис иконоборчества мог бы разрешиться в 843 г., но жителям города вскоре пришлось встретиться с не менее страшными внешними угрозами. Одна из них – новый император Священной Римской империи. Он воспользовался случаем укрепить свою власть, пока византийцы погрузились во внутренний иконоборческий конфликт (см. Приложение). Другая – враг, которого северным ветром принесло к стенам Константинополя, викинги. Один из дерзких набегов викингов на юг увековечен на руническом камне в форме свернувшегося змея в шведском Мариефреде:

Они смело отправились в путь;
В далекие края за золотом,
Кормили прилетевшего с востока орла
И погибли на юге, в краю сарацин.

Грипсхольмский рунический камень (примерно 1050 г.)

Глава 42. Викинги – то ли друзья, то ли враги. Начало Руси 860–1040 гг.

Оседлаем Вакра [коня] Рафилла [царя морского]!

Бросим плуг на поле!
Направим пробитый челн прочь из Константинополя!
Возьмем мзду с князя!
Ринемся вперед под звон оружия!
Окрасим кровью волчью морду!
Прославим великого царя!

Рёгнвальдр ярл Кали Кольссон{527}

Шли вперед одеты

В сталь – и снасть блистала
Богато – под ветром
Крепким вепри моря.
Узрил златоверхий
Град герой, там стройных
Стругов мимо башен
Череда промчалась.

Снорри Стурлусон, «Сага о Харальде Суровом»{528}

В 2010–2011 гг. в южной и западной галереях Софийского собора обнаружили поразительные (почти незаметные) следы настенной росписи. На мраморной поверхности кончиком ножа или булавки были выцарапаны четыре крошечных корабля викингов. Если сосредоточить взгляд на тонких линиях рисунка, отстранившись от прожилок и трещинок в мраморе, их очертания становятся явственными. Вот – камбуз, вот – корма, а вот – нос с разинувшим пасть драконом. В этих рисунках – зашифрованное послание. Возникает вопрос: что они здесь делают и кто это нарисовал{529}.

А ключ к разгадке кроется в кладе, найденном в Йоркской долине. Его зарыли в спешке где-то в 920 г. неподалеку от нынешнего Харрогейта на севере Англии, а в 2007 г. его с помощью металлодетектора обнаружили местный предприниматель с сыном. Сокровищница ломилась от серебряных монет и драгоценных святынь из Самарканда, Ирландии, Афганистана и Узбекистана. Эта находка – сокровище во всех смыслах этого слова.

Клад был спрятан под ничем не примечательной свинцовой крышкой, в великолепном позолоченном сосуде, окаймленном золотом и расписанном изображениями виноградных лоз, львиц, оленей и лошади{530}. Подержать этот холодный и тяжелый золотой чан – большая честь. Сосуд изначально предназначался для хранения хлеба для таинства. И, скорее всего, он сам был жертвой набега викингов. Его отобрали у убитого священника, а может быть, взяли как дань, предложенную разбойничающим викингам – вынужденная плата за окончательный мир, принятая в Средневековье. Эта красивая, повидавшая виды вещица – отражение эпохи, красной нитью по которой прошлись викинги с их «длинными кораблями»{531}.

За 60 лет до того, как этот клад зарыли в холодную английскую землю, Константинополь стал жертвой пристального внимания викингов. Викинги называли Константинополь Миклагард, т. е. просто «Великий город». Когда в 860 г. они появились на горизонте, на другом берегу безмятежного моря, патриарх города Фотий, высокообразованный и немало поездивший по миру человек, говорил, что они нагрянули «будто молния небесная». Норманны, потрясая мечами и окружив город, отыскали в стене пролом.

После этого в городе произошла настоящая кровавая бойня, все каналы города были запружены трупами и стали багровыми от крови. К всеобщему ужасу, казалось, что все эти страсти ниспосланы в наказание, словно в Библии – набеги с севера, как предсказывалось израильтянам в Книге Пророка Иеремии: «Вот идет народ от страны северной, и народ великий поднимается от краев земли; держат в руках лук и копье; они жестоки и немилосердны, голос их шумит, как море»{532}.

Однако, по рассказам, благодаря всемогуществу Девы Марии поднялся шторм, отбросивший врага. Через семь лет город возносил благодарности за избавление от захватчиков, которых в Константинополе называли русами.