Стамбул. Сказка о трех городах

Для османов же кровавая расправа на Хиосе отчасти была предвестницей конца Османской империи. Она ознаменовала момент, когда восточные фантазии на тему османских прелестей потеряли свою силу и убедительность в народном сознании. Набирало популярность и еще одно полотно – на нем изображались Başibozuk (башибузуки) – солдаты нерегулярного подразделения османской армии, пробавлявшиеся разбоем. Таким образом, этот скалистый остров, где якобы родился Гомер, легендарный бард (именно его рассказ о Трое взрастит мысль о разделении Востока и Запада), указывал на упрочение убеждений. И вот сложившееся было представление об османских мусульманах, которые жестко, но справедливо управляют широко раскинувшимися землями из Стамбула, стало таким хрупким, что распадалось на глазах{861}.

Глава 69. Революция 1826–1830 гг.

Однако Стамбул такой огромный город, что даже если в нем умрут тысячи, в этом океане людей нехватки не заметят.

Эвлия Челеби, «Книга путешествий» (Сейахатнаме){862}

В 1826 г. восстали те, кто составлял самую верноподданническую основу армии султана – янычары – военный корпус, 500 лет олицетворявший весь масштаб и дух османского замысла. Султан пытался реформировать военный сектор, введя в использование европейское оружие, привлекая турецких новобранцев и подначивая своих отборных, азартных воинов разных национальностей. Янычары, растянувшись вдоль Мясницкого ряда (где некогда проходил византийский маршрут императорских процессий и где они веками получали свои мясные пайки в рамках некоего псевдоритуала) объявили о мятеже, стуча котелками, – этот элитный военный корпус, по сути, объявил гражданскую войну.

Янычары были бекташи, поэтому свободнее, чем другие мусульмане, ссужали деньги и нарушали ограничения, прежде запрещавшие им торговать – они образовали отдельную, отколовшуюся экономическую структуру. Они проворачивали налоговые аферы и распоряжались, словно царьки (их потомки, Кологлу, и сейчас влиятельные в Турции люди){863}. Это были привилегированные и непокорные экономические субъекты. До начала XIX в. и расформирования их корпуса в 1826 г. янычары силой свергали власть, затевали революции и совершали казни. Многие (от Карла Маркса до Макса Вебера) считали, что именно они сыграли ключевую роль в процессе ослабления деспотизма и султанизма, режима, поддерживающего абсолютную власть над производящими блага рабами. На самом же деле янычары встречались в своих кофейнях или в прохладном дворе мечети Орта, где и в наши дни можно отдохнуть от торговой суматохи Большого базара. И похоже, что они попросту очень хорошо знали, что им причитается и насколько далеко они могли зайти, качая свои права – как в своих собственных интересах, так и от имени остальных стамбульцев. Янычары были обычными людьми, в чьих руках была сила. И это было ужасно опасно!

Из дворца Топкапы последовала беспощадная реакция. Как только стало ясно, что султан ответит ударом на удар, многие янычары побежали в свои казармы, где тысячи этих солдат жили вместе. 14 июня османская кавалерия (сипахи) и озлобленные местные жители окружили здания казармы, а потом спалили их дотла. Мучения оставшихся внутри были невыносимы.

Кроме того, ворота Стамбула заперли, а всякого, кто пытался бежать, ловили и убивали на ипподроме. Дезертиров казнили в Фессалониках, в остроге у моря – эту тюрьму еще долгие годы называли Кровавой Башней, а в наши дни «перекрасили» в более благозвучную для туристов Белую.

Корпус янычар, как и братство бекташи, официально распустили 16 июня, когда, по меньшей мере, 5000 из них уже были мертвы или умирали. Об их упразднении объявили с мечети Султанахмет. Янычар заменят на Победоносную армию Мухаммеда. В Стамбуле все случившееся объявили «благоприятным происшествием», на Балканах же, откуда родом было множество янычар, это «событие» назвали «злополучным».

В июне 1826 г. казнили столько человек, что воды Мраморного моря у городских стен загустели от трупов. А в июле разразилась чума. С приходом плавящего августовского пекла погибли многие жители города. Были попытки начисто стереть память о янычарах из истории. Часть записей с данными об их происхождении, наборе новобранцев, а также повседневной жизни, хранившиеся в старой церкви Святого Мира, сгорели. Надгробия на кладбищах янычар, которые, по словам Байрона, являются «приятнейшими местами на земле», были разбиты. В память об этом полном искоренении султан Махмуд II, выбрав армянского архитектора, велел построить мечеть Священной победы, которая называется Нусретие (Победная).