Стамбул Стамбул

Он думал о женщине, уцелевшей в авиакатастрофе, но не мог спросить, правдива эта часть истории или нет. В камере человек сохраняет представление о понятиях, но теряет уверенность в том, что знает, какой смысл за этими понятиями стоит. Ему кажется, что он впервые видит свет, воду, стены. Всякий звук меняет свое значение. В его голове так много вопросов, что даже собственные руки он изучает с сомнением. Он не может понять, почему что-то в историях может быть ясно и понятно, а что-то – темно и скрыто. Разве не таков и Стамбул, одна часть которого расположена наверху, а другая – под землей? Знание этого далось Демиртаю дорогой ценой, и теперь он уже не мог спросить: «Это правда?»

– Жаль, что моя мама об этом не знала, – продолжал он. – Если бы она услышала, что один человек в той катастрофе все-таки уцелел, это дало бы ей хоть немного надежды. Легче было бы бороться с приступами тоски, мучившими ее по ночам, когда она курила одну сигарету за другой. Как будто мало было того, что она вырастила меня без отца! Мама работала в одной компании разносчицей чая. Ей хотелось, чтобы я получил образование и смог вести другую жизнь, совершенно непохожую на ту, которую прожила она сама. Спать мама ложилась позже меня, а утром мы выходили из дома вместе. Рекламное панно на остановке, менявшееся каждую неделю, демонстрировало ей то курорт, где она отдыхала в своих мечтах, то уютный дом, который мы когда-нибудь приобретем. Она всегда с большим воодушевлением говорила о нашей будущей жизни. Чтобы скопить побольше денег, по выходным моталась в далекие кварталы прибираться в чужих домах. У каждого квартала было свое лицо. Богатые и бедные, традиционалисты и западники, люди с культурным стамбульским произношением и с твердым анатолийским акцентом – все селились возле себе подобных. Люди, прежде стыдившиеся ложиться спать сытыми, когда рядом голодает сосед, нашли выход из положения: переезд. Внутри большого Стамбула появилось много маленьких городов, сытые и голодные отдалились друг от друга. Когда на одном конце города день подходил к концу, на другом только начиналось веселье. На одном берегу вставали, чтобы идти на работу, а на другом только ложились спать. Каждый жил в своем Стамбуле, рядом с похожими на него самого людьми. Даже глядя на море, все видели разные пейзажи. Мама бегала с одной работы на другую, мечтая о доме в богатом квартале, о новом шикарном телевизоре и холодильнике, и верила, что меня ждет совершенно иное будущее. Она не знала, что сам я в это не верю. Доктор, я рассказывал тебе такую историю? У Золушки спросили, почему та влюбилась в принца. «Сказка не предусмотрела для меня иной судьбы», – был ответ. Жизнь в нашем квартале тоже не предусматривала иной судьбы. Во всех семьях мечтали об одном и том же, но все упирались в один и тот же тупик. И никто не спрашивал почему. Я тоже не спрашивал, пока не начал читать книги, что дали мне старшие ребята, с которыми мы играли в футбол на пустыре.

Демиртай потянулся за бидоном с водой, сделал два глотка и продолжил:

– Мечта о хлебе и мечта о свободе в Стамбуле отрицают одна другую. Или ты отказываешься от свободы ради хлеба, или жертвуешь хлебом ради свободы. Обрести и то и другое одновременно невозможно. Ребята из нашего квартала хотели изменить эту судьбу, мечтали в тени у ярких вывесок о совершенно ином будущем. Читая книги, которые они мне давали, я думал: возможно ли оно, это иное будущее, если весь Стамбул изъязвлен ранами? На улицах становилось все больше машин, на пустырях росли новые здания. Там, где раньше стояли грустные деревья, теперь высились подъемные краны и строительные леса. Умножилось число нищих попрошаек и голодных птиц, с трудом отыскивающих пропитание. А я все читал и читал, стараясь понять этот город, к которому так привязаны моя мама, мои учителя и друзья.

Сразу после сна голос у Демиртая был резкий, хриплый, а теперь потихоньку смягчался.