Стамбульский бастард

Солонка и перечница в виде парочки снеговиков. Асия не далее как вчера запрятала их подальше в буфет, надеясь на то, что их как минимум месяц никто не найдет. И вот они снова посреди стола. Не просто вульгарные, дешевые, но, увы, очень прочные, а еще и похожие друг на друга как две капли воды, так что не разберешь, где соль, где перец.

– Как жаль, что Петит-Ma себя не очень хорошо чувствует, а то бы она тебе на расплавленном свинце погадала, – заметила тетушка Бану.

Асия еще никогда не видела ее такой встревоженной. В том, что касалось всяких таинственных и сверхъестественных дел, тетушка Бану была, бесспорно, самым опытным человеком в доме, однако свинец она лить не могла. Для этого требовалось особое посвящение от сведущего человека, и ей в таком посвящении когда-то отказали.

Почти десять лет тому назад Петит-Ma, у которой тогда только начиналась болезнь Альцгеймера, решила, что пришло время передать тайну гадания на свинце следующему поколению. Но, вопреки всеобщим ожиданиям, выбрала своей преемницей вовсе не тетушку Бану, а главную безбожницу – тетушку Зелиху, чем вызвала в семье изрядный переполох.

– Ты что, издеваешься? Да я не могу лить свинец. Я даже в Бога не верю. Я агностик, – заявила старушке сама тетушка Зелиха.

– Уж не знаю, что это слово значит, и как пить дать, ничего хорошего, – фыркнула Петит-Ma. – У тебя есть дар. Давай учись.

– Но почему я?! – спросила тетушка Зелиха, пытаясь прикинуть в уме такую возможность. – Почему бы тебе не выбрать старшую сестру? Бану будет рада узнать секрет гадания, а я-то уж последний человек, которого можно обучать колдовским штучкам.

– Это не имеет никакого отношения к колдовству. В Коране запрещено колдовать, – несколько обиженно возразила Петит-Ma. – В тебе есть то, что нужно: решительность, отвага и ярость.

– Ярость? А ярость-то зачем? Вот если бы надо было каких-то мудаков матом крыть, я бы прекрасно подошла. Но помогать людям? Тут от меня вряд ли может быть прок, – усмехнулась тетушка Зелиха.

– Ты себя недооцениваешь, – ответила Петит-Ma.

Тогда тетушка Зелиха высказалась так, чтобы раз и навсегда закрыть эту тему:

– Я для этого дела не гожусь. Пусть я и сбитый с толку агностик, но я баба с яйцами и агностиком останусь.

– Прополощи рот с мылом! – гневно рявкнула услышавшая спор бабушка Гульсум.

С тех пор тетушка Зелиха неизменно игнорировала обсуждение этого вопроса. Половина ее домашних были правоверными практикующими мусульманками, другая половина – со всей убежденностью придерживались секуляристских кемалистских взглядов. И те и другие умудрялись, несмотря на постоянные споры, уживаться под одной крышей, а паранормальные явления проникали к ним поверх любых идеологических барьеров и считались столь же естественными, как потребность в еде и питье. Таков был общий расклад, а тетушка Зелиха отмежевалась и от тех и от других.

В итоге получилось, что Петит-Ma так и осталась единственной, кто умел лить свинец в особняке Казанчи. Впрочем, с некоторых пор она уже не считала возможным заниматься гаданием, а именно после того, как в один прекрасный день вдруг обнаружила, что держит в руках полную расплавленного свинца сковородку, но не имеет ни малейшего понятия, что с ней делать дальше. «Почему вы суете мне какую-то раскаленную сковородку?» – спросила она в явном ужасе. У нее осторожно забрали сковородку и с тех пор больше не просили ее погадать.

Но сейчас, когда эта тема снова всплыла, все дружно обернулись к старушке, чтобы проверить, следит ли она за разговором.

Почувствовав себя в центре всеобщего внимания, Петит-Ma подняла голову и с любопытством поглядела на родных, не переставая сосредоточенно жевать кусок суджука. Она молча проглотила его и в тот самый миг, когда все подумали, что она снова погружается в какой-то свой мир, поразила всех ясностью ума.

– Асия, дорогая, я погадаю тебе на свинце и разрушу все злые чары, что сплел вокруг тебя чей-то дурной глаз.

– Спасибо, Петит-Ma, – улыбнулась та.