Стамбульский бастард

– Ну хорошо, иди на свое китайское кино, – кивнула она, – но, пожалуйста, не задерживайся. Я хочу, чтобы к пяти ты была дома. Вечером поедем в аэропорт встречать гостью.

Асия схватила свою хипповскую сумку и поспешила к выходу. Уже на пороге она услышала совершенно неожиданные звуки. Кто-то играл на пианино. Робко подбирал аккорды, словно искал давно забытую мелодию. Асия поняла и с благодарностью прошептала:

– Петит-Ma.

Петит-Ma родилась в Фессалониках. Совсем девочкой она переехала в Стамбул с овдовевшей матерью. Это было в 1923 году. Не перепутаешь, потому что в этом же году была провозглашена Турецкая Республика.

– Вы вместе прибыли в этот город, ты и республика, – с нежностью говаривал ей годы спустя ее муж Реза. – Вы обе положили конец старому порядку, она – в стране, а ты – в моем доме. С твоим приходом в моей жизни засиял свет.

– Когда я пришла, ты был печальный и сильный. Я принесла тебе радость, а ты дал мне силу, – отвечала ему обычно Петит-Ma.

Правда заключалась в том, что Петит-Ma была просто чудо какой хорошенькой и веселой. К шестнадцати годам у нее было столько женихов, что их можно было выстроить в ряд от одного конца старого Галатского моста до другого. Но из всех претендентов на ее руку только один приглянулся ей сразу, как только она увидела его сквозь ажурную резную перегородку.

Это был осанистый высокий мужчина по имени Реза, с густой бородой, тонкими усиками и большими темными глазами. И он был старше ее на целых тридцать три года и уже однажды женат. Говорили, что бывшая жена, бессердечная женщина, бросила его с маленьким сыном. Преданный ею, он остался с малышом на руках и долго отказывался от новой женитьбы, предпочитая одинокую жизнь в фамильном особняке. Там он затворился и умножал свое состояние, которым охотно делился с друзьями, а также взращивал свой гнев, который приберегал для врагов.

Этот человек сам себя сделал: начал простым ремесленником, изготавливал котлы, постепенно дорос до предпринимателя. Деловое чутье подсказало ему, за что браться в нужное время и в нужном месте, и он сменил род занятий. В 1920-х годах молодая республика горела гражданским воодушевлением, и ручной труд, постоянно восхваляемый правительственной пропагандой, приносил мало денег. Новому правительству были нужны учителя, чтобы воспитывать патриотов, финансисты, чтобы помочь создать национальную буржуазию, и производители флагов, чтобы всю страну разукрасить турецкими полотнищами. А вот котельщики ему были точно не нужны. Так Реза Селим стал производить флаги. Новое дело принесло ему кучу денег и влиятельных друзей, но в 1925 году, когда по новому закону всех турецких граждан обязали обзавестись фамилией, Реза Селим выбрал прозвание по своему первоначальному ремеслу: Казанчи.

Он был хорош собой и явно богат, но возраст и история с первым браком («Кто знает, почему жена от него сбежала, может, он извращенец какой», – шептались кумушки) делали его в глазах матери Петит-Ma наименее подходящим женихом для ее драгоценной дочери. Конечно, у них были варианты получше. Но Петит-Ma даже слушать не стала отчаянные возражения матери, она слушала только свое сердце. Было что-то такое в его темных глазах, и Петит-Ma поняла не умом, а чутьем, что этот человек наделен редким даром и один из немногих в этом мире способен любить другого больше, чем самого себя. Петит-Ma в свои шестнадцать лет была совсем юна и неопытна, но ей хватало ума понять, какое несравненное счастье может принести любовь такого человека. У Резы Селима были нежные искристые глаза и такой же голос, и вообще рядом с ним было как-то спокойно, будто тебя защищают от всех окружающих неурядиц, лелеют и берегут. Такой никогда не бросит.

Но не только поэтому Петит-Ma тянуло к Резе Селиму Казанчи. Его история увлекла ее намного раньше, чем он сам. Она чувствовала, как глубоко ранил его душу побег первой жены. О, она залечит эти раны! Женщины так любят собирать обломки чужих кораблекрушений. Петит-Ma не стала долго раздумывать. Она выйдет за него замуж наперекор всем, даже наперекор судьбе. И если Петит-Ma вот так, парадоксальным образом, доверилась Резе Селиму Казанчи, то и он до последнего вздоха продолжал делать все, для того чтобы оправдать ее доверие. Она была отрадой его жизни, эта белокурая голубоглазая жена с пушистой белоснежной кошкой вместо приданого. Он никогда ни в чем ей не отказывал и выполнял любую, самую фантастическую ее причуду. А вот с его шестилетним сыном все было по-другому: Левент Казанчи так никогда и не принял Петит-Ma в качестве матери. Много лет подряд он не упускал возможности поиздеваться над ней и настырно проявлял строптивость. Все свое детство Левент таил в душе ожесточение, которое сопровождало его потом по жизни, так и не дав ему повзрослеть.