Стамбульский ребус

— Адем приказал Недждету, чтобы тот убедил меня перейти на их сторону. Но Недждет-то прекрасно знал, что я ни за что не соглашусь, и попытался объяснить это своему боссу, ну а тот решил проучить его, чтобы впредь не смел перечить. Иначе Недждет в жизни не сделал бы мне подобное предложение. Зачем, если я все равно откажусь? — Она на мгновение умолкла и прикрыла глаза, словно заново переживая события того воскресенья. — Весь вечер Недждет был каким-то дерганым, и я не могла понять почему. А сейчас все это вспоминаю, и картинка начинает складываться. Он старался казаться спокойным, но спокойствие было напускным. Собственно говоря, именно поэтому он под конец вечера и закатил скандал. За столько совместно прожитых лет мы никогда так сильно не ругались. Думаю, у него просто сдали нервы.

Ее рассказ один в один совпадал со сценарием, расписанным Намыком несколько часов назад. Адем Йездан в панике из-за маячащего на горизонте повторного суда убирает всех, кто в курсе его грязных дел. А чтобы свалить вину на защитников Стамбула, вкладывает каждому убитому в руку старинную монету и оставляет трупы в исторических местах. И Недждет стал его первой жертвой. Конечно, Лейла не обвиняла Адема прямым текстом, но вполне возможно, что влюбленные сообщники заранее обговорили весь план.

Я решил расставить все точки над «i».

— То есть вы считаете, что Адем сначала угрожал Недждету, а потом приказал его убить?

— Не знаю… Мне пришло это в голову вчера вечером, и я решила поделиться с вами своими размышлениями. Вдруг это как-то поможет расследованию.

— Спасибо, это действительно важная информация. И пусть сейчас мы не можем ее использовать, но когда у нас в руках окажутся другие части пазла, эти сведения пригодятся.

Она казалась расстроенной, поэтому я ожидал от нее каких-то возражений, но вместо этого она перевела взгляд на Сулеймание. Неотрывно, будто в первый раз, смотрела на эту, вероятно, самую прекрасную из мечетей, что создают облик османского Стамбула. С нежностью во взоре любовалась ее бесчисленными — большими и маленькими — куполами, отливающими на солнце серебром, ее каменными башенками, изящными арками, искусно выточенными минаретами и окнами, через которые крепкие стены вдыхали живительный воздух.

Неожиданно Лейла повернулась ко мне — в глазах ее блеснул странный огонек.

— Вы не просто прогуляться сюда приехали, правда?

— Нет, — ответил я, натянуто улыбнувшись. — Вы ничего не предположили в этот раз, но мы подумали, что шестую жертву оставят возле Сулеймание.

— Я просто не хотела снова расстраивать ни вас, ни себя, — пробормотала она смущенно. — Но я тоже считаю, что следующим местом окажется Сулеймание. Хотя есть еще два варианта: мечеть Баязида и мечеть Шехзаде.

— Мечеть Шехзаде?

Вот о ней-то мы даже не вспомнили. Ребята, значит, всю ночь дежурили у двух мечетей, а убийцы могли преспокойно оставить тело совсем в другом месте.

— Неужели эта мечеть так важна? — спросил я взволнованно.

— А вы сами как думаете? — задала она встречный вопрос, и в голосе ее послышались нотки превосходства. — Сам архитектор Синан называл эту мечеть работой ученика, но на самом деле это одно из лучших его творений. Мечеть была возведена в честь сына Сулеймана Великолепного, шехзаде Мехмеда, который умер совсем молодым. Ее начали строить еще до его смерти. Скорее всего, изначально она создавалась во славу самого султана Сулеймана. Но после смерти Мехмеда мечеть стала носить его имя.

— Выходит, она все-таки не столь важна, как Сулеймание? — спросил я, почти крича от волнения. — Раз сам архитектор Синан называл ее работой ученика?

— Конечно, мечеть Сулеймание — это шедевр, несравненное творение. — Должно быть, она заметила, что говорила не в том тоне, и теперь смягчила голос, хотя прежние нотки все равно проскакивали. — Архитектор Синан считал, что мечеть Шехзаде — это работа подмастерья. Как бы там ни было, я бы советовала вам не упускать из виду эту постройку.

Непременно, только как бы не оказалось слишком поздно. Оставалось лишь молиться, чтобы убийцы не выходили на дело этой ночью.

Лейла, видимо, истолковала мою задумчивость как обиду на ее слова и теперь пыталась загладить вину.