Стамбульский ребус

— Конечно, чего еще ради? Я не представляла, что Недждет может опуститься до такого. Но в тот вечер, когда мы разругались, я поняла: Недждет поистине ужасный человек. Он спросил меня, неужели я и дальше намерена тратить свою жизнь на музей за грошовую зарплату. Я промолчала. «Одумайся, Лейла, — сказал он. — Все эти ассоциации по защите Стамбула — зачем тебе это? Пусть этим занимается твой дружок-социалист, раз уж ему так неймется. Но ты-то разумная женщина. И не хуже меня все понимаешь. Вспомни наши раскопки в Анатолии. Как над нами все вокруг насмехались. Как в погоне за сокровищами хапуги буквально уничтожили все, на что мы потратили столько лет. А десять лет назад, когда мы работали в деревне около Кайсери — тогда шейх[10] какого-то там ордена вынес фетву![11] И мы чудом выбрались оттуда живыми! Нет, Лейла, тут все понятно. В нашей стране никому и дела нет до истории. Прошлое, культура — для большинства это пустой звук. Выйди на улицу и спроси, например, про историю. Знаешь, что тебе ответят? Не знаешь? Я скажу тебе. «Э-э-э, ну-у-у, когда-то наши предки жили на Алтае…» И ладно, если это хотя бы вспомнят. Про мужество скажут, про мечи, коней, может, про флаг. И все. Потому что ничего они не знают ни о предках, ни об истории, ни о культуре. Вот спроси их про культуру — они сразу в ступор впадут. Бог с ней, с культурой, ты про религию спроси, про ислам. И десяти слов не ответят. «Хвала Аллаху, мы мусульмане; Мухаммед — наш Пророк; Коран — Священная книга». Вот и все, что им известно. Кто из них сможет как положено прочесть хотя бы первую суру «Аль-Фатиха»? Но если хоть кто-то осмелится что-то нелестное сказать об их религии — они мокрого места не оставят!» Я прекрасно знала, к чему Недждет клонит, но все же спросила: «Ладно, и что ты предлагаешь?» Он сразу воодушевился — подумал, наверное, что ему удалось меня заинтриговать, — и наконец сказал то, к чему вел с самого начала: «Мы должны взять судьбу в свои руки. Может ли в стране, где не осознают ценность жизни, цениться история? Чтобы изменить такое отношение, нужны не годы — столетия! И то лишь под влиянием Европы и ЮНЕСКО. Бросай ты этот свой музей! Адем-бей сейчас ищет сотрудников. Давай с нами!» Я с жалостью смотрела на него. «Что с тобой стало, Недждет? Как ты мог так измениться?» После моего вопроса он немного сник. «Дорогая, ты не понимаешь, — он пытался сохранять спокойствие. — Этот хмырь Намык морочит тебе голову. Его идеи безнадежно устарели. Все это давно в прошлом. Мир больше не потакает подобным глупостям. Теперь каждый должен думать о себе, быть самим собой. Хочешь знать, в чем нуждается эта страна? В личности — уверенной в себе, в своих силах, не загоняющей себя в рамки идеологии, религии, морали или закона. Если мы станем вот такими сильными, успешными личностями, то и страна станет сильнее и успешнее…» Представляете, он свою безнравственность еще и философией прикрывал. Я больше не могла это слушать. «Понимаю, о чем ты говоришь, но я считаю иначе», — сказала я в надежде закрыть тему. Но Недждет и не думал отступать. «И что же ты решила?» — спросил он. Я ответила прямо: «Я не собираюсь становиться такой личностью. Предпочту быть слабым человечком, прислушивающимся к голосу совести, чем стать этим твоим сверхчеловеком, свободным от любых рамок. И уж, конечно, те гроши, что я получаю в музее, для меня намного ценнее той кучи денег, которой меня одарит твой дорогой Адем-бей». Видя мою решимость, он не стал спорить и сказал: «Ладно, об этом мы потом поговорим». После этого он подозвал официанта. А потом… вы и так знаете, мы поругались.

Лейла замолчала. Я посмотрел на нее с недоверием.

— Почему вы вчера об этом не рассказали?

Она выдержала мой взгляд.

— Наверное, постеснялась. Или растерялась. Называйте это как хотите, но злого умысла у меня не было.

Нельзя было портить отношения с этой женщиной. Вовсе не потому, что я внутренне вычеркнул ее и Намыка из списка подозреваемых. Напротив, именно потому, что они по-прежнему занимали в нем первые строчки.

— Я не собирался обвинять вас ни в чем подобном, — ответил я с улыбкой. — Мы очень признательны за вашу помощь.

Она расслабилась и откинулась на спинку кресла. Отлично, самое время.

— Что вы думаете о втором убийстве?

Она посмотрела на меня с недоумением.

— Разве вы не в курсе? Вчера ночью обнаружено еще одно тело.

Она слегка вздрогнула и с удивлением распахнула глаза.

— Еще одно тело?

Выглядела она действительно потрясенной, но я не мог знать наверняка, притворяется она или нет.

— Именно так, — подтвердил я легким кивком. — Некий Мукаддер Кынаджи, градостроитель.

— Мукаддер?

— Вы знали его?

Она пыталась собраться с мыслями.

— Как-то раз мы вместе работали в экспертной группе. Он был сотрудником мэрии. Но за что его могли убить?..

Вдруг она встрепенулась, словно вспомнила что-то важное:

— А где убийцы оставили тело?

— На площади Чемберлиташ.

— Где именно?

Интересно, она действительно могла что-то знать или это была очередная игра? Я ответил вопросом на вопрос:

— А вы как думаете?