Стамбульский ребус

Я не знал, что ответить. Он был прав. Но в конце концов эти девочки родились в таких семьях с такими родителями. Их не заберешь из родного гнезда только потому, что они носят чаршаф. Имеет ли кто-то право указывать родителям, во что одевать своих детей? В то же время встает вопрос: проявят ли эти люди, чтущие правила своей религии, снисхождение к иноверцам? Отнесутся ли с уважением к христианину, еврею или неверующему? Вряд ли. Думаю, в этом и кроется причина беспокойства Али. Хуже всего то, что наша страна не раз становилась свидетелем ужасных событий, разворачивавшихся на религиозной почве. Сколько смертей и бессмысленных зверств следовало за этим… Как бы там ни было, презрением, изоляцией или принуждением эту проблему не решить. Да, я понимал, что беспокоит Али. Но в душе я искренне верил, что каждому человеку дано право исповедовать свою веру и даже неверие — безо всяких ограничений, давления или принуждения. В то же время он не должен питать вражду к тем, кто не разделяет его убеждений. У всех у нас разная вера; мы отличаемся по половой и расовой принадлежности, и нельзя делить людей по этому признаку — религия не может быть общим знаменателем. Единственное, что объединяет всех нас, — принадлежность к людскому сообществу. Независимо от веры, национальности, пола и мировоззрения, все мы люди. Есть у нас еще один объединяющий фактор — Стамбул. Город, в котором мы живем. Мечети, алевитские джемэви[13], церкви, синагоги — все они здесь. Вот две наши точки соприкосновения — человеческая сущность и Стамбул.

Я мог бы, наверное, и дальше вести свой внутренний монолог, но вдруг заволновался, не пропустили ли мы нужный дом.

— Али, где дом убитого?

Он с трудом оторвался от созерцания местных жителей — видимо, они казались ему пришельцами с другой планеты.

— Мы почти на месте, инспектор. — Он пытался припомнить ориентиры. — На первом этаже должна быть мясная лавка «Халис Касап». — Слегка вытянувшись вперед, он посмотрел в конец улицы. — Думаю, где-то там.

Как раз в этот момент мы проезжали мимо продуктового магазинчика, названного в честь одной из основных догм ислама. Али опять завелся:

— Вы только посмотрите на вывеску! «Таухид Маркет»!

Я не подозревал, что у Али такие стереотипы в отношении религиозных людей.

— Ты не очень-то жалуешь мусульман.

— Дело вообще не в мусульманах, инспектор, — возразил он. — Хвала Всевышнему, я сам мусульманин.

Не зная, что сказать, он снова перевел взгляд на дорогу. Но внутри у него все кипело, он не мог молчать:

— Эти люди приносят исламу дурную славу. Отбивают любовь к религии, к вере.

— Кто, позволь поинтересоваться, отбивает эту любовь? Ты в нашем участке таких встречал?

— В участке такие тоже есть, инспектор, вы и сами знаете. Но я с такими ретроградами сталкивался и раньше.

Он ненадолго умолк и смотрел на дорогу. Мыслями он был не здесь, а где-то очень далеко.