Мы снова ехали всю ночь, и на рассвете, когда солнце проклюнулось над песком, стало заметно, что пустыня изменилась. То тут, то там торчали сухие кусты, растопырившие ветки для колючих объятий, лохматые шапки трав прятались в пройме между очередными барханами. Тень крупной птицы мазнула мне по лицу и унеслась прочь. А на горизонте как будто собирались тучи, или, быть может, вырастала каемка гор.
Ящер довез нас до нагромождения серых скал, стесанных под ровными углами. Словно гигантское дитя играло в кубики, да и бросило их так посреди желтых песков. Воды здесь не было, но была тень. Геррах устроил меня в небольшом ущелье, а сам вышел под солнце и посмотрел на юг – туда, где осталась Аль-Малена.
– Догоняют? – поняла я.
Если Филипп снарядил магов, то с помощью колесниц вроде тех, что летали над ареной, они настигнут нас в два счета.
– Идут без остановок, – подтвердил Геррах мои опасения.
Ящерица фыркнула и свернулась в клубок как кот, всем своим видом давая понять, что больше не сделает ни шагу.
– Я пойду им навстречу, – решил Геррах, и ужас затопил мое тело с головы до пят.
– Нет! – воскликнула я, вскочив и обняв дракона. – Геррах, там маги! Они не будут устраивать шоу, как на арене. Ты один, а их много. Они окружат тебя, и не станут приближаться – просто расстреляют магией издалека. Твой меч не поможет!
Геррах согласно кивнул.
– Филипп ненавидит тебя, – сказала я спокойнее. – Он чудовище, он питается страхом.
– Поэтому ты останешься здесь, Амедея, – сказал Геррах, и перед моими глазами задрожала пелена слез.
Он уже все решил, и спорить с ним бесполезно.
– Не плачь, шехсайя, – ласково сказал он, коснувшись губами моей щеки. – Разве ты не веришь в меня?
– Верю, – всхлипнула я, размазывая слезы. – Но мне так страшно! Мы почти пришли, быть может, давай пойдем пешком, если эта ленивая ящерица не хочет…
И будем жить в вечном страхе, что однажды Филипп найдет способ отомстить, добраться до нас…
– Геррах, не уходи, – все же взмолилась я. – Не оставляй меня одну.
– Я зайду им с тыла, – упрямо сказал он. – Эффект неожиданности. Шшаса пойдет со мной.
Ящерица приподняла голову и удивленно моргнула.
– Но еще не сейчас, – шепнул Геррах, настойчиво целуя меня в шею, высвобождая мои плечи из рубашки. – Я всю ночь не спал, думал, как сниму с тебя эту одежду. Ты так пахнешь, Амедея…
Я бы не отказалась принять ванну с мыльной пеной, но Геррах провел носом по моей шее, блаженно жмурясь.
– Может, лучше отдохни? – неуверенно предложила я.
– Ты даешь мне сил, шехсайя, – заверил Геррах, и я не стала с ним спорить.
А после, когда он уснул, вытянувшись на смятом нашими жаркими объятиями одеяле, я гладила его сильную спину, прислушиваясь к спящей магии. Мелодия звучала так красиво и ровно, и может, если слегка подтолкнуть… Стихии послушно потекли за моими пальцами, наполняя руны силой. По гладкой горячей коже побежала рябь чешуи. Пальцы кололо и жгло, и по позвоночнику потекли капли пота.
Геррах прерывисто вздохнул, а потом сгреб меня в охапку и прижал к себе, так что я даже пикнуть не успела.
– Люблю тебя, – пробормотал он. – Я обязательно вернусь, Амедея. Но если вдруг… Пойдешь к красным горам. Знаешь созвездие дракона?
– Знаю, – ответила я. – Но ты вернешься, Геррах, и мы пойдем вместе.
***
Охлаждающие артефакты полопались один за одним, и маги взбунтовались, требуя передышки. Слабаки и бездельники! И толку от них – чуть. Амедея сумела сделать кольцо, дающее абсолютную защиту, из мотка проволоки да чешуи. Ведьма! Лучшая из тех, что поймали за последние годы в Аль-Малене. И он ни за что ее не упустит.
Дорожка следов бежала на север, сделав небольшой крюк к оазису, в котором Филипп с негодованием нашел деталь платья, усыпанного камнями. Амедея выбросила его как никчемную тряпку. А ведь он сам подбирал этот наряд, мечтал, как она снимет его после финала горячих игр и останется совсем беззащитная, пристыженная и дрожащая от страха.
Филипп собирался обойтись с ней аккуратней, чем с другими своими женщинами. Но теперь передумал. Пусть поймет, как сильно его рассердила!
А что до дракона – Филипп прикажет содрать с него кожу и подарит ее Амедее. Пусть попробует наделать из нее артефактов.
Филипп довольно захихикал, потирая драконье кольцо на пальце. Он даже подумал – не приказать ли магам действовать осторожней, чтобы Амедее было проще опознать своего любовника, но промолчал. Главное, чтобы дракона не стало.
– Долго еще? – нетерпеливо спросил он.
В колеснице было жарко как в кастрюле. Белый пиджак Филипп давно снял, оставшись лишь в рубашке, насквозь промокшей от пота, и чувствовал себя почти голым. На груди чесались старые руны, требуя подпитки, и Филипп машинально повторил их рисунок на блестящей поверхности колесницы, но тут же отдернул руки, обжегшись о раскаленный металл.
– Следы свежие, – буркнул один из магов.
Они бы уже давно плюнули на беглецов и развернулись назад, а потом бесстыже наврали бы правителю, что разорвали преступников на части. Именно поэтому Филипп поехал с ними. Он хотел увидеть смерть дракона на арене, а тот уничтожил его детище, и неясно, состоятся ли горячие игры снова. Уже за это Геррах дра Шор заслуживает смерти. Почувствует ли он тонкую иронию – ведь декорации похожи: жара и песок, на который прольется кровь. Совсем скоро.
***
Шшаса оказалась понятливой, и Геррах сумел ей объяснить, что от людей надо держаться подальше – так, чтобы не заметили. Впрочем, куда сложнее было бы заставить ее подойти ближе. После плена и арены ящерица стала осторожной.
Небольшой отряд остановился на привал под черными скалами, мимо которых они проезжали ночью, и Геррах, приникнув к песку, пытался понять, что там происходит. Колесницы, похожие на огромные тазы, валялись в тени, а трое мужчин махали руками, ожесточенно споря.
– …истощение… магия… как потом с драконом…
Из обрывков разговора он понял, что колесницы подпитывались магическим резервом магов, которые требовали отдыха. Поскольку, столкнувшись с драконом – то бишь с ним, они не смогут дать ему отпор. Злорадно ухмыльнувшись, Геррах потрепал Шшасу по колючему загривку, и та довольно зажмурилась.
– … нет смысла… лучше вернуться… убьет…
Филипп раздраженно ходил туда-сюда между мужчинами, а потом отошел от скал и направился вверх по бархану, оскальзываясь в туфлях по песку. В отряде, похоже, разлад. И кто-то поумнее смекнул, что даже если они догонят дракона, то живым он не дастся и свою женщину тем более не отдаст.
Филипп взобрался на самый гребень песочной волны: спина прямая, а пальцы дрожат, словно его сейчас свалит припадком. Воины переглядывались, но идти за ним следом никто не спешил.
Вот так везение! В принципе, Геррах не боялся жалкой горстки людей, что изнемогали от солнца, не понимая, что от черных камней жарит еще больше. Но ему так надоело убивать.
На арене у него была цель – спасти Амедею. А сейчас его шехсайя была в относительной безопасности, ждала его, верила, любила… Дракон в его теле довольно заурчал, стоило лишь вспомнить, какой она была в его объятиях, а спину овеяло прохладой свежего ветра, которому неоткуда было взяться в пустыне.
Шшаса вопросительно ткнулась мордой ему под руку, заглядывая в глаза.
– Сиди здесь, – приказал он ей, а сам побежал вдоль бархана так, чтобы выйти навстречу Филиппу.
Тот словно ждал его – стоял на краю и вглядывался туда, куда уводила цепочка следов. Рубашка прилипла к тощему торсу, на белых брюках полосы грязи, а светлые волосы взмокли.
– Ищешь кого-то? – спросил Геррах, выпрямляясь, и Филипп испуганно взмахнул руками, шлепнулся на песок и съехал вниз как ребенок по горке.
– Сюда! – истошно завопил он, пятясь ползком, как каракатица. – Дракон здесь! Помогите! – успел выкрикнуть до того, как Геррах сжал его шею.
Филипп обхватил его запястье, другой рукой сделал какой-то знак, и Герраха на миг коснулось что-то липкое и противное, но тут же ушло.
– Не боишься меня? – прошипел Филипп. – А ты представь, что я сделаю с Амедеей, когда она окажется у меня.
– Не окажется, – возразил Геррах и сдавил пальцы сильнее, поднимая его выше.
Но что-то было не так. Филипп не касался ногами земли, но при этом свободно дышал, а его шея наощупь казалась твердой и шершавой, как будто вместо влажной от пота кожи на ней была чешуя.
– Ты мне ничего не сделаешь, – заявил он, вздергивая тонкую губу и скаля мелкие зубы. – Я неуязвим. Я дракон.
– Правда, что ли? – не поверил Геррах.
Филипп быстро выдернул из-за пояса узкий кинжал, но Геррах выбил его из слабых пальцев, и нож отлетел в сторону. На кромке песочной волны появились два мага, но застыли, будто наткнувшись на стену.
– Сюда, трусы! – взвизгнул Филипп.
Один так и остался стоять, а другой скрылся. Побежал за подмогой?
– Ты еще можешь спастись, – торопливо пообещал Филипп, облизнув губы. – Просто уйди. Отдай ее мне – и исчезни. Тебя не станут преследовать, Геррах дра Шор. Возвращайся в свои горы. Оставь мое – мне.
– Она моя, – возразил Геррах. – И кольцо на твоем пальце – тоже.
Филипп быстро сжал руки в кулаки. Это все больше походило на детскую возню. Что теперь: разгибать ему пальцы, стаскивать колечко?
– Амедея очень талантлива, – сказал Геррах. – Это хороший артефакт.
– Я неуязвим, – вновь повторил Филипп. – А ты? Чего ты боишься, дракон, скажи мне.
Геррах снисходительно улыбнулся. Он не собирался пускаться в последний разговор и продлевать жизнь этому ничтожеству. Стихии дружно взревели в теле, но он позвал лишь одну, горячую.
– Что ты… А! – Филипп резко вскрикнул, засучил ногами. – Хватит! Не надо!
– Прекрасный артефакт, – покивал Геррах, не отпуская его шею и игнорируя крики. – Ты вроде как в драконьей чешуе. Вот только от огня она не защищает. Потому что пламя и так горит в драконе.
Когда Геррах наконец разжал пальцы, одежды Филиппа почернели, и слабый дым потянулся от скрюченного тела вверх. Шшаса все же явилась, принюхалась.
– Не стоит это есть, – посоветовал Геррах. – Еще отравишься.
Склонившись, снял кольцо с обугленного пальца и, подняв взгляд, увидел, что весь отряд выстроился цепочкой на краю бархана.
– Уходите, – сказал он. – Иначе найдете лишь смерть.
Шшаса плюнула в сухой кустик и тот, вспыхнув огнем, мгновенно сгорел до самого корня. А Геррах отстраненно заметил, что желтый песок словно отодвигается вниз, а в спину вновь потянуло свежим ветром.
– Мы уходим, дракон! – поспешно выкрикнул один из магов. – Мы не станем преследовать ни тебя, ни твою женщину!
Геррах хотел похвалить его за сообразительность, но изо рта вырвалось лишь рычание и пламя. Люди с криками разбежались кто куда, а он, повернув голову, без особого удивления увидел черный край крыла. Шшаса вопросительно шикнула, и дракон подтвердил, что она не нужна ему больше. А потом взмахнул крыльями и взмыл вверх, к раскаленному добела солнцу.
Мир покачнулся и рухнул вместе с горсткой людей, обломками скал и пустыней. Если бы дракон глянул вниз, то заметил бы, что Шшаса ослушалась и подошла к мясу, но он смотрел в небо – голубое, как глаза его шехсайи.
***
Я вышла под солнце, и мои глаза тут же заслезились от невыносимо яркого света. Геррах сказал ждать, и я понимала, что ничем не помогу ему, а скорее только помешаю. Филипп мог почуять мой страх и использовать его против меня же. Я потерла шею, вспомнив отвратительное удушье, которое он умел вызывать. Но сидеть и ждать оказалось так тяжело! Я пыталась занять себя чем-то и сделать артефакт из пуговиц, но никак не смогла сосредоточиться, возвращаясь мыслями к своему дракону.
Вдруг Филипп придумал очередную пакость? Может, Геррах попал в ловушку? Что, если он уже мертв?!
Голубое небо, желтый песок, цвета такие нереально чистые, яркие, что больно глазам. Я вглядывалась в дрожащую маревом даль, пытаясь разглядеть там ящера с путником на спине, но горизонт был чист.
На мое лицо упала тень, и я запрокинула голову, думая, что увижу птицу, и мое сердце подпрыгнуло и затрепыхалось часто-часто, как будто пытаясь выскочить из груди, где ему вдруг стало тесно. Огромный черный дракон скользил по небу, расправив крылья, и я не удержала криков восторга. Подпрыгнула на месте, радуясь как ребенок, и замерла, прижав руки к груди и завороженно наблюдая за полетом.
Сила, мощь, свобода – дракон был живым их воплощением. А когда он спустился на землю и выпрямился уже человеком, громче всего в нем пела любовь. Я кинулась к Герраху, обняла его, прижимаясь так крепко, как только могла, и его сильные руки обвились вокруг моего тела.
– Ты жив, ты победил, – бормотала я, гладя его лицо.
– Было б там что побеждать, – презрительно фыркнул он.
– Значит, Филипп мертв? – переспросила я.
Геррах отвел меня в ущелье, усадил в тень и подробно рассказал о произошедшем: как он с Шшасой обошел магов с тыла, как наблюдал за отрядом какое-то время, выведав и планы, и то, что у магов из-за летучих колесниц истощились силы. И как Филипп был уверен в своей неуязвимости из-за моего артефакта и поэтому отошел в сторону, где Геррах его и подловил. Филипп пытался воспользоваться своей мерзкой магией, но она оказалась бессильна против моего бесстрашного дракона.
– Он точно умер? – спросила я снова. – Точно-точно? Ты уверен?
– Я не хочу пугать тебя подробностями, шехсайя, – ответил Геррах, перебирая мои волосы. – Никаких сомнений. Вот только твое кольцо при обороте я потерял. А может, моя чешуя вернулась на свое законное место, не знаю… Хочешь, потом надери с меня, сколько тебе надо.
Я улыбнулась и прижалась к его груди, но тут же встрепенулась:
– А маги?
– Они решили, что будет умнее вернуться в Аль-Малену, – усмехнулся Геррах. – Думаю, мне тоже стоит туда наведаться через какое-то время.
– Зачем? – воскликнула я.
Но Геррах поцеловал меня, уйдя от ответа, и вскоре нам было не до разговоров.
– Ветер моих крыльев, – шептал он, лаская меня. – Я будто чувствовал тебя рядом. Ты словно часть меня, Амедея. Моя душа…
А потом он перешел на свой язык, и я опять едва разобрала половину слов, но была уверена, что все они о любви.
***
Мы собрались в путь, когда верхушка солнца расплавилась над горизонтом. Теперь, в сумерках, я отчетливо видела, что кайма в северной стороне – это горы, далекие красные горы моего дракона, который терпеливо ждал, пока я закреплю поклажу на его спине, а потом и сама устроюсь удобнее между крыльями. Я не боялась его совершенно, несмотря на устрашающий вид, ведь музыка, что в нем пела, осталась такой же.
Дракон повернул голову и, аккуратно подцепив зубами одеяло, подтянул его выше.
– Не замерзну, – улыбнулась я. – Ты горячий.
На широкой спине Герраха было куда удобнее, чем на юркой костлявой Шшасе. Завернувшись в одеяло, я оперлась спиной на высокий гребень, ухватилась руками за шип передо мной.
Дракон взмахнул крыльями и взлетел вертикально вверх, так что земля как будто упала, а небо обрушилось сверху. Ветер, принесший запахи неведомых трав и цветов, развевал мои волосы, близкие звезды зажигались одна за одной, и я летела к самой яркой из них над вершинами гор, которые становились все ближе.