Станешь моей?

– А то что? – не унимается он, упираясь в мою грудь. – И не твоё дело как я к ней отношусь. Она сделала свой выбор. Выбрала не тебя, меня. И я уже сказал «да».

– Мальчики, я прошу прощения, – взволнованный голос Элен заставляет нас остановиться. – Брейк! Брейк! – засовывает она между нами руки, отодвигая в стороны. – У нас тут небольшая проблемка.

– Что случилось? – зло глянув на меня, подаёт голос Эван.

– Кажется, кое-кто ещё догадался, что вас двое, – кашлянув, смотрит Элен то на него, то на меня.

Но мне глубоко всё равно. Даже если она сказала бы, что над нами крыша горит, я бы не тронулся с места.

«Она попросила его стать первым. Она выбрала не меня, его…» – словно выжигает мне душу напалмом. Я не знаю, как это принять. Не знаю, как пережить. И где предел той боли, что я ещё способен вынести.

– Куда ты, Адам? – кричит мне вслед Элен, когда я направляюсь к двери.

– Время вручать цветы, – останавливаюсь я перед дверью.

– Задержимся на полчаса, я уже дала соответствующие указания. Подожди. Ты нам нужен.

Я разворачиваюсь только из уважения к этой маленькой бойкой женщине лет пятидесяти, всегда спокойной собранной и доброжелательной, и относящейся к этому ублюдочному шоу как к своему детищу. Из уважения к её таланту находить выход из любых ситуаций. И к её материнской теплоте, с которой она относится к нам обоим.

И я едва успеваю развернуться, когда дверь распахивается, и в спину мне с разбега врезается запыхавшаяся Рене.

– Как?! Как, чёрт побери, ты могла такое пропустить? Что я уехал без часов, – вникнув в детали проблемы, скрипит зубами Эван. – Рене, – разочарованно качает он головой – Это была твоя смена.

– Эван, я… Это была… моя первая самостоятельная смена. Ты пять минут назад уволил Кармен. И я, я просто… – на неё больно смотреть.

– Можно подумать, ты работала первый день, – отмахивается он от неё как от половой тряпки. – А техники? Какого чёрта эта запись была просмотрена только сегодня? – поворачивается он к Элен.

Эту женщину с большой буквы и профессионала до мозга костей его недовольством не смутить.

– Четыре сотни камер, Эван И ты в этот день добавил ещё двадцать. Если бы видеоинженеры не искали удачные кадры для рейтинга, на этот разговор и вообще не обратили бы внимания. А здесь у Кейт такие глаза, – снова включает она запись, где Кейт смотрит так, словно у меня выросли рога, а потом толкает Еву. – Их диалог про след от часов у Адама на руке в шуме зала прочитали практически по губам, – продолжает Элен.

– Не вижу пока причин переживать, Эван, – неожиданно удивляет меня Рене тем, что выбирает в корне неправильный тон, начиная его успокаивать. Уж лучше бы в ней закипели обида и ревность, что Эван её «бросил». А ещё лучше, чтобы я всё же ошибся в своих прогнозах на счёт неё. Но эта собачья преданность во взгляде. Ещё чуть-чуть и она упадёт на колени, умоляя, чтобы он её простил. И как никогда она близка к тому, что он её уволит. И если он сделает это сейчас, то никакие припрятанные записи ей не помогут. Это профнепригодность. И пусть обращается хоть в Гаагский суд – Эван его выиграет. Вот только он смотрит на неё с сожалением и качает головой так, словно она не просто совершила оплошность, ошибку, пропустила мелочь, прямо скажем, не столь уж и фатальную, а предала его. Что странно.

– Кому ещё Кейт рассказала о своих подозрениях? – отгораживаю я собой Рене от его печальной убийственной жалости. Уж лучше бы он орал или смотрел на неё с презрением. Но мне сейчас не до странностей в их отношениях.

– Мы пока досматриваем записи, – поднимает на меня глаза Элен. – Но после того, как она вернулась с Лагуны, они минут двадцать проговорили с Евой в ванной. Этих видеозаписей у нас нет.

– Я же говорил, что камера там для безопасности, – выдохнув, равнодушно отворачивается от меня Эван.

Да, я убрал все камеры из их ванной в тот же день. Ещё не хватало!

– Нет никакой опасности в этих девчачьих разговорах, – обращаюсь я к его затылку.

– Тогда может ты знаешь, что мы теперь с этим будем делать? – фыркает он, поворачиваясь.

– Ничего. А что с этим делать? Пусть она болтает о чём хочет. Эта Кейт вообще изрядное трепло. А ты иди в солярий и загорай, чтобы у тебя был такой же след. Который, кстати, уже не такой и яркий, – расстёгиваю я часы.

– А может это тебе надо пойти и от него избавиться?

– Видишь ли, мой мальчик, – качаю я головой, – след от моих часов видели все, а я их периодически снимаю. А вот твою руку – только одна Кейт. И если уж ты и дальше собираешься пудрить ей мозги, то солярий к твоим услугам. А мне глубоко плевать не только на неё, но и на тебя, и на твоё грёбаное шоу. Так что делай что хочешь, – демонстративно ухожу я и, сев на диван, включаю телевизор.

– А эта Кейт… она вообще нам нужна? – снова подаёт голос Рене. И снова мимо кассы.

– Рене, мне кажется, ты сегодня устала, – мягко осаживает её Элен. – Перенервничала. Позови, пожалуйста, Сандру. И возьми на завтра выходной, – на правах старшего координатора отдаёт она распоряжение.

– Какой у неё рейтинг? – Эван дожидается, когда Рене уйдёт, а потом только задаёт свой вопрос.